Есенин в поэме называет Хлопушу непосредственным организатором осады Оренбурга. Атаман Зарубин сообщает, что «Оренбург, осажденный Хлопушей, ест лягушек, мышей и крыс». Если же обратиться к историческим источникам, то выясняется, что участие Хлопуши в руководстве осадой крепости было не столь значительным. Он обеспечивал восставших оружием, организовывал новые отряды повстанцев, но именно эти его действия давали ему повод бахвалиться перед другими атаманами:
Сердце радо в пурге расколоться,
Оттого, что без Хлопуши
Вам не взять Оренбург
Даже с сотней лихих полководцев.
Как известно, осада Оренбурга была неудачной для восставших, но читатель поэмы вряд ли будет обращать внимание на роль Хлопуши и определять меру его вины. . Он запоминается преданным Пугачеву соратником, храбрым воином и борцом за свободу, хотя в повествовании автором представлен как каторжник, вор, убийца и фальшивомонетчик.
От Оренбурга до Ташкента
До
13 мая
1921 года
Железная дорога от Оренбурга до Ташкента была построена в начале ХХ века. Императору Николаю П было представлено для утверждения два проекта. Первый вариант предусматривал строительство железнодорожных путей от Александров-Гая до Чарджоу, а второй – от Оренбурга до Ташкента. Император 4 апреля 1900 года написал резолюцию: «Предпочитаю в настоящую минуту направление Оренбург-Ташкент». Железную дорогу начали строить осенью 1900 года с двух сторон через Илецк, Актюбинск, Казалинск, Перовск и Туркестан. Строительство продолжалось до 1906 года. Поезда стали передвигаться в сторону Ташкента, минуя многие вновь построенные железнодорожные станции, по кратчайшей железнодорожной линии от Самары до Ташкента..
От Оренбурга железнодорожный путь прокладывали по безлюдным местам со скудной растительностью, безводностью и знойным солнцем. К поездам на станциях приезжали степные кочевники. Они пытались что-нибудь выменять, предлагая мясо, шкуры зверей, живых баранов, верблюжье молоко. Громко кричали на своем языке. Между станциями, а также за полустанками, в степи, видны были юрты, в которых жили киргизы. Так обобщенно россияне называли в то время всех степных кочевников. Изредка встречались родовые мусульманские кладбища с необычными для европейца кладбищенскими строениями.
В поэме «Пугачев» этнографические наблюдения С. Есенина нашли отражение в речи русских казаков, рассказывающих о степи, о кочевниках, их быте и обычаях. В тексте встречается выражения: «рев верблюдов сливался с блеянием коз», «не кибитки ль киргиз-стога?», «бараньи костры среди юрт», «кочевнический пересвист», «с солончаковых плесов потянулись в золото степей». Подобные образные зарисовки увиденного позволило Есенину передать общее впечатление о далекой Азии. Примечателен монолог Емельяна Пугачева о неизвестной Азии. Вряд ли мог так говорить в ХVIII веке неграмотный руководитель крестьянского восстания, который никогда не был в азиатских краях. Скорее всего, это было собственное есенинское мнение:
О Азия, Азия! Голубая страна,
Обсыпанная солью, песком и известкой.
Там так медленно по небу идет луна,
Поскрипывая колесами, как киргиз с повозкой…
Не с того ли так свищут монгольские орды
Всем тем диким и злым, что сидит в человеке?
Уж давно я, давно я скрывал тоску
Перебраться туда, к их кочующим станам,
Чтоб разящими волнами их сверкающих скул
Стать к преддверьям России как тень Тамерлана.…
Но как в европейской России, так и в азиатских местах на железнодорожных станциях до самого Ташкента толпились изможденные, озабоченные, неряшливо одетые люди, стремящиеся любым способом добраться до столицы Туркестана. Эти сцены наблюдал и описал А. Неверов: «На станции горели фонари бледным светом. В темноте копошились люди. Двигались огромными толпами, толкая друг друга, тонули в криках, в тонких голосах плачущих ребятишек. Лежали стадами, плакали, молились, ругались голодные мужики. Точно совы безглазые тыкались бабы с закутанными головами, с растрепанными головами. Тащили ребят на руках, тащили ребят, привязанных к спине, тащили ребят, уцепившихся за подол. Словно овцы изморенные падали бабы около колес вагонных, кидали ребятишек на тонкие застывшие рельсы. Щенками брошенными валялись ребята: и голые, и завернутые в тряпки, и охрипшие, тихо пикающие, и громкоголосые, отгоняющие смерть неистовым криком». (19, с. 242). Мрачная картина действительности. И так на каждой станции, на каждом разъезде. «По вагонам, по вагонным крышам ходили солдаты с ружьями, - писал А. Неверов.- сбрасывали мешки, гнали мужиков с бабами, требовали документы. Мужики бегали за солдатами, покорно трясли головами без шапок. Охваченные тупым отчаянием, снова лезли на буфера, с буферов на крыши, опять сбрасывались вниз и опять по-бычьи, с молчаливым упрямством заходили с хвоста, с головы поездных вагонов» (19, с. 255).