Андрейка уже свыкся с мыслью, что сегодня он покидает степь, будет жить не в юрте, а в интернате и станет учеником. Этого хотели все: отец, мать, бабка Долсон, дядя Костя, дед Егор и даже Дулма. Да, если говорить по совести, и самому Андрейке хочется теперь в школу. Какая она, школа? Андрейка вспоминает, как он играл с Дулмой… Он лезет в карман дэгыла: рукавичка Дулмы на месте.
Интернат
В селе отец заехал в книжный магазин, купил букварь и цветные карандаши. Андрейка положил коробку цветных карандашей в карман рядом с рукавичкой Дулмы, а букварь в сумку — и так доехал до интерната.
Дом с зелёной крышей, с белыми резными наличниками и ставнями стоит на очень высоком месте. Его видно со всех сторон. Под окнами и во дворе шумят жёлтой листвой прямые тополя. Дом этот давным-давно принадлежал кулаку, а теперь здесь живут дети чабанов и табунщиков. Это и есть интернат. Здесь Арсен Нимаев и оставляет Андрейку.
Воспитательница показывает Андрейке кровать и тумбочку. Он кладёт на тумбочку букварь и смотрит в окно; по улице на Рыжике едет отец и ведёт в поводу бабкину лошадь. Рыжик идёт весело, пританцовывая тонкими ногами в белых «чулках». Он не уросит, не ржёт: Рыжик тоже считает, что Андрейка должен учиться…
Андрейка с любопытством осматривает большую комнату: только в одной этой комнате уместились бы две, а то и три Андрейкиных юрты. Здесь стоит много кроватей, и около каждой тумбочка и табуретка. Посредине большой стол со скамьями по бокам. На стене — два портрета. На одном — Ленин. Такой же портрет висит в Андрейкиной юрте. А на втором портрете — совсем знакомый человек. Но всё-таки кто это — с такими весёлыми глазами и щеками в мелких морщинках? И старенькая кепочка на голове… Да это дед Егор, честное слово! Только почему-то он в очках и бородка у него подстрижена клинышком…
Нынче весной приезжал из Москвы фотограф и сделал портрет отца для Всесоюзной выставки достижений народного хозяйства. Отец сидел на Воронке, а кругом были овцы.
Воронка и овец Андрейка узнал сразу, а отца не узнал: он был какой-то очень большой, выше сопки, а лицо маленькое, и вместо лисьего малахая на нём была шляпа, которую снял со своей головы фотограф и надел на отца.
Андрейка сразу сообразил, что деду Егору фотограф отдал свои очки и подстриг бороду, чтобы красивее был, а только об одном забыл — оставил деда Егора в старенькой фуражке.
— Чего смотришь так? — спросил высокий мальчик-бурят. — Это товарищ Калинин.
Андрейка хмыкнул.
— Знаю, — сказал он, хотя до сих пор не знал фамилии деда Егора.
Очень это хорошо, что Ленин и дед Егор — такие знакомые люди — смотрят со стены на Андрейку, улыбаются ему, как один всегда улыбался в юрте, а второй — на Пронькином логу. Они очень рады, что Андрейка приехал в интернат.
К Андрейке подходит худенький мальчик. У него курносое лицо и выгоревшие на солнце светлые волосы.
— Тебя как звать?
Андрейка охотно называет своё имя.
— А меня Афанасий.
Андрейка меряет его недоверчивым взглядом с ног до головы.
— Чего? — хмыкает он.
— Афанасий, — менее уверенно повторяет мальчик.
— Его зовут Афоня, — вмешивается высокий мальчик-бурят. — Он тоже будет учиться в первом классе. И его кровать стоит рядом с твоей. Соседи будете.
— А тебя как зовут? — по-бурятски спрашивает Андрейка.
— Меня зовут Тудуп, — по-русски отвечает мальчик. — Я учусь в седьмом классе.
Тогда Андрейка опять по-бурятски спрашивает, откуда приехал в интернат Афоня. И Тудуп по-русски отвечает, что Афоня приехал из Малой Большаковки — соседнего села, с которым Большая Большаковка объединилась в один колхоз.
Афоня смеётся. У него нет двух передних зубов.
— Ты по-русски плохо разговариваешь? — спрашивает он.
— Хорошо разговариваю, — отвечает Андрейка, улыбаясь, и Афоня видит, что у него тоже нет двух зубов.
— Он ещё робеет перед тобой, Афоня, — поясняет Тудуп.
Андрейка презрительно фыркнул.
— А у тебя конь есть? — вызывающе спрашивает он и делает шаг вперёд.
— Нет коня. А у тебя есть?
— Видел, я на Рыжике приехал? Это мой конь.
— А у меня коньки есть. «Снегурочки». — Афоня быстро подходит к тумбочке, достаёт оттуда пару коньков и протягивает Андрейке.
Тот бережно принимает коньки, гладит их пальцами. У него нет коньков, он первый раз держит их в руках.
Но Андрейка не хочет сдаваться:
— А у меня Нянька есть.
— Нянька? — весело смеётся Афоня. — А зачем тебе нянька?
Андрейка смотрит на Афоню с обидой, с недоумением.
— Беда умная собака! Нянька волка загрызла! — веско отвечает он.
Афоня явно посрамлён: он совсем не думал, что Нянька — собака.
— У меня нет собаки, — признаётся Афоня. — А хочешь, я тебе коньки дам покататься? — вдруг предлагает он.
Андрейка прижимает к себе коньки, но тут же протягивает их Афоне.
— Где кататься? — спрашивает он, пожимая плечами.
И опять в разговор вступает Тудуп:
— Речка через месяц замёрзнет — вот и покатаешься. Мы все на речке катаемся.
— Ладно, — соглашается Андрейка.
В это время в комнату входит воспитательница, а за ней идут бабка Бутид и Дулма.
— К тебе гости, Андрюша, — говорит воспитательница.
— Мэнду! — здоровается бабка.
Андрейка и Тудуп отвечают на приветствие, и даже Афоня знает, что такое «мэнду» — это по-бурятски так же, как и «сайн», — «здравствуйте».
Дулма остановилась около дверей комнаты, а бабка прошла к Андрейке.
Она ему что-то говорит, и Андрейка мрачнеет. Оказывается, бабка Бутид привезла сегодня Дулму, но в школу её не приняли: узнали, что Дулме не семь, а шесть лет. А Дулма так хочет учиться! Но ничего но поделаешь: придётся год подождать.
— Иди поиграй с Дул мой, а я с Тудупом поговорю, — велит бабка Бутид.
Андрейка идёт к Дулме, и они вместе выходят во двор интерната.
— Как играть будем? — спрашивает Дулма.
— Не хочу играть! — отрезает Андрейка.
Он смотрит на осёдланных лошадей, привязанных к изгороди, и ему очень хочется уехать отсюда.
— Я рукавичку твою нашёл! — спохватывается Андрейка и отдаёт Дулме пушистую рукавичку из верблюжьей шерсти.
— А я ещё одну потеряла, — безразличным тоном говорит Дулма.
Разговор у них явно не клеится. И тут Андрейка вспоминает, что Дулма ещё не видела его костюма и ремня. Он распахивает дэгыл, и Дулма притрагивается рукой к блестящей пряжке.
Как это Андрейка забыл показать костюм и ремень Афоне? Надо обязательно показать.
Дулма очень завидует Андрейке. Новый костюм и ремень окончательно убедили её в Андрейкином превосходстве; он теперь ученик, а она просто Дулма.
— Возьми себе рукавичку, — говорит Дулма, — мне бабушка другие свяжет.
— Ладно, — говорит Андрейка, пряча рукавичку в карман дэгыла. — Я буду на коньках кататься, — зачем-то добавляет он.
Потом он говорит, что напишет Дулме письмо, а она пусть съездит к Рыжику, Няньке, Кате и расскажет, как он тут живёт. Дулма, конечно, соглашается. Она смотрит на своего друга с уважением, и ей стыдно признаться, что она не сумеет прочитать Андрейкиного письма.
На крыльцо интерната выходят бабка Бутид, Тудуп и Афоня.
— Смотри тут за Андрейкой, — наказывает Тудупу бабка.
Она идёт к лошадям, подсаживает Дулму в седло и тяжело вздыхает.
И вот Андрейка снова остаётся один. Он бредёт по двору интерната и даже не замечает сначала Афоню.
— С девчонками играешь! — презрительно говорит Афоня. — Не дам тебе коньки! — Он стоит около дерева, широко расставив ноги.
— Не хочу твои коньки! — говорит Андрейка, и голос его дрожит от обиды.
— Ты хочешь с девчонками играть, — невозмутимо говорит Афоня, и его синие доверчивые глаза темнеют и делаются злыми. — Кто с девчонками играет, тот на коньках не катается!