— Да вот Андрейка заболел. Почти всю ночь пробыл в степи. На земле лежал. Застудился хлопец, — говорит дядя Куку. — Представьте, Александр Ильич, можно сказать, что благодаря вот Андрейке поймали с поличным этого проходимца хромого Бадму. Правда, собака у Андрейки пострадала…
И дядя Куку рассказывает о Няньке: и как она была ранена, и как Андрейка остался с ней в степи, и как Арсен Нимаев встретил по дороге Чимита Балдонова, и как они задержали машину со Щукиным…
Отец и Чимит Балдонов остаются в коридоре, а дядя Куку надевает белый халат и проходит вместе с врачом в комнату.
Тётьмаш раздевает Андрейку. Дядьсаш прикладывает к его спине и груди холодную «слушал-ку». Такая же есть и у дяди Куку: ею он слушает овец.
Андрейка всё ещё ничего не понимает. Почему здесь оказались Дядьсаш и Тётьмаш? Куда делся Алтан-Шагай-мэргэн?
— Дыши сильнее! — командует Дядьсаш. — Не дыши… Ещё дыши…
Это всё Андрейка умеет. Если ты хоть раз побывал в руках врача Дядьсаш, ты всё будешь уметь.
— Н-да, — сказал задумчиво Дядьсаш, обращаясь к дяде Куку. — Вы, коллега, ошибаетесь. Никакого воспаления лёгких у этого мужчины я не нахожу.
«Коллега» — для Андрейки такое же новое слово, как и «гражданин». Но если «гражданином Балбаровым» зовут хромого Бадму и никто ни разу не назвал его «товарищем», то ведь дядю Куку все зовут «товарищ Кукушко».
Что же это за слово такое «коллега» и почему дядя Куку заулыбался, услышав его?
— Меня смутила высокая температура, — оправдывался дядя Куку, — и ночи теперь холодные, а он на земле долго пролежал.
— Всё это так, — сказал Дядьсаш, — но поверьте мне, коллега, тут что-то не то… Слушай-ка, Андрейка, у тебя что болит?
— Ничего, — прохрипел Андрейка басом.
— Вот это другое дело, — обрадовался чему-то Дядьсаш. — Ну-ка, открой рот и скажи: а-а-а! Шире, шире открывай рот! Да ты не умеешь открывать рот?.. Ну то-то! Ага, — торжествующе сказал Дядьсаш. — Красное горло. Типичная ангина, коллега. У тебя, Андрейка, никогда не было ангины?
— Чего? — удивился Андрейка.
— Нет, Александр Ильич, ручаюсь, что Андрейка ни разу не болел, — ответил дядя Куку. И лукаво закончил — Вот разве было расстройство желудка, но мы это дело быстро ликвидировали.
Андрейка вдруг спросил, оглядывая комнату:
— Дядьсаш, а где солнце?
— Какое солнце?
— В золотой юрте солнце.
— Та-ак, та-ак, — протянул Дядьсаш. — А что же это оно изволит делать в золотой юрте?
— Ночует.
— Скажите! Недурно устроилось, оказывается, наше светило! — Дядьсаш рассмеялся. — А почему, собственно, ты спрашиваешь у меня, где солнце?
Андрейка молчал.
— Вон смотри, — показал Дядьсаш в окно, — оно уже выскочило из золотой юрты.
И Андрейка увидел, что солнце было уже высоко в небе.
Пока Андрейку стукали пальцами по спине и груди, пока прикладывали «слушалку» и заставляли открывать рот, Алтан-Шагай-мэргэн толкнул солнце.
Опять Андрейка прозевал!
Но теперь он всё же знает, где ночует солнце. Он видел, что золотая юрта стоит между двумя горбами Верблюжьей сопки. А это уже что-нибудь да значило.
— Дядя Куку, — сказал Андрейка, — покажи мне золотой ключ.
Ветеринар посмотрел непонимающе на Андрейку, потом на Дядьсаш.
— Н-да, — Дядьсаш развёл руками, — ничего не поделаешь, у него высокая температура. Вот ему и мерещатся золотые юрты и золотые ключи. Несколько деньков полежит в больнице, и всё это как рукой снимет. Пройдёт! И золотые юрты пройдут. И ключи. И солнце перестанет ночевать в золотой юрте.
Дядя Куку засмеялся и своим раскатистым голосом сказал:
— Ох, сомневаюсь, Александр Ильич! Температура у него, конечно, пройдёт, но вот насчёт солнца… Нет, тут уж ничего не пройдёт. К солнцу у этого степнячка неистребимый интерес. Ему, например, во что бы то ни стало хочется выяснить, где ночует солнце. Он даже пытался съездить к солнцу и отрубить от него кусочек. Но неудачно. Солнца-то не оказалось на месте. Андрейка мне рассказывал, что оно ночует за Крестовой сопкой.
— Нет, — быстро сказал Андрейка, — за Верблюжьей. В золотой юрте.
— А-а, — протянул дядя Куку, — это уже новые сведения. И ты что же, опять поедешь к нему?
— Поеду.
— Ну, хватит разговоров. Маша, доставьте больного Андрея Нимаева, в рентгеновский кабинет, — сказал Дядьсаш.
— Там света нет, Александр Ильич, — ответила Тётьмаш.
— Замучили нас с этим электричеством! — разводя руками, обратился Дядьсаш к ветеринару. — Вчера тоже не было света. Сорвали мне операционный день.
— Ничего, — успокоил дядя Куку. — Мы сейчас ехали к вам, видели: вовсю тянут линию от электростанции. Монтёры по столбам лазят, как кошки. Почти до самого села дотянули провода. Через несколько дней и к вам дойдут. И мучения ваши кончатся.
— Дядьсаш, — сказал Андрейка, блестя глазами, — я вам кусочек солнца привезу.
— Вот это будет вернее! — обрадовался Дядьсаш. — Только уж давай сначала поправляйся.
Да, надо скорее поправляться!
Встреча с дедом Егором
Андрейка пробыл в больнице пять дней. За это время в школе начались занятия. Вера Андреевна и Дулма давно уехали из юрты.
Дулма жила уже в интернате, и у неё была учительница, которую звали Майя Сергеевна.
Когда об этом узнал Андрейка, ему стало очень смешно. Кто это придумал учительнице дать такое же имя, как у Май? Зато Андрейкиной учительницей по-прежнему была Вера Андреевна.
В субботу Андрейка уезжал из больницы.
За ним приехал отец.
Прощаясь, Дядьсаш сказал:
— Так не забудь, Андрейка, будь другом, ты же обещал мне достать кусочек солнца.
И Андрейка ответил, что не забудет.
Воскресенье он ещё должен был провести в степи, а вечером уехать в интернат.
Андрейкин класс начинал занятия в первую смену. Дулма дожидалась Андрейку вместе с отцом. Опа очень изменилась за эти дни. Андрейка сразу это заметил.
— Ты почему не здороваешься с Дулмой? — упрекнул отец.
— Сайн байна, — пробурчал Андрейка.
— Сайн, — ответила Дулма.
— Ты теперь с ней не шути, — с уважением сказал отец, — наша Дулма заработала уже десять пятёрок.
Десять пятёрок! Вот этого Андрейка не ожидал от тихони Дулмы.
— Давай и ты, Андрейка, старайся. — Отец поднял Дулму к себе на Воронка, потом посадил Андрейку на Рыжика. — Неудобно тебе отставать от неё.
Да, отставать от Дулмы неудобно. Он будет стараться изо всех сил. Вера Андреевна говорит, что Андрейка может учиться на пятёрки, но забывает выполнять домашние задания и не всегда бывает внимательным на уроках.
Андрейка очень соскучился по школе. Он так соскучился, что не хотел даже ехать в степь. Но всё равно в воскресенье в школе не учат, да и надо увидеть Няньку. Отец сказал, что Няньке стало лучше, но Андрейка должен увидеть это сам.
Из села выезжали под вечер.
Пастух гнал стадо коров. Они поднимали облака пыли и мычали на все голоса. Белые, с большими чёрными пятнами на боках коровы были удивительно похожи друг на друга. Каждая несла тяжёлое ведёрное вымя.
Наступал час дойки, коровы это хорошо знали. Под самым селом вытянулись скотные дворы племенной фермы колхоза.
Андрейка бывал там несколько раз и любовался на пёстрых бычков и телят. Коров он не любил. Они были сонные, ленивые, когда их доили электрическими аппаратами. Они не уходили с дороги перед машинами. Да и сейчас пришлось остановиться и переждать, пока они не пройдут.
Если бы Андрейка не любил так молоко, он и совсем бы не стал думать о коровах. Но стоило представить себе, как в бидоны по резиновым трубкам льётся парное молоко, и Андрейка уже другими глазами смотрел на коров.
Огромное пёстрое стадо плохо слушалось старенького, подслеповатого пастуха. Арсен Нимаев и Андрейка дождались его у обочины дороги. Пастух, с седой спутанной бородкой, ехал на ленивой старой лошади, которая уже не слушалась ни бича, ни повода. Андрейка сразу же узнал: это же дед Егор со своим неразлучным конём Быстрым! Тот самый дед Егор, который возил воду в тракторную бригаду и был поваром.