Но что–то здесь не так. Есть так много возможностей, но я не могу сосредоточиться на одной. Я чувствую себя вялой. Недостаточно просто смотреть на эти пространства со стороны. Мне нужно побывать внутри одного из них. Почувствовать, каково это – взять что–то из прошлого и перенести в будущее.
Когда мои глаза блуждают по моей цифровой доске вдохновения, я натыкаюсь на изображение моей любимой комнаты в MaCA: атриума в здании С. Я смотрю на часы и замечаю, что до закрытия осталось два часа. Это немного сумасшедшее время, но его как раз хватит, чтобы добраться туда, прогуляться и попытаться что–нибудь придумать.
Я прыгаю в машину и проезжаю пятьдесят минут до MaCA, и прежде чем отправиться в здание C, я исследую внешнюю территорию, замечая, что изменилось, а что было намеренно оставлено. Как они разобрали промышленные здания до кирпича, но оставили узоры краски, ржавчины и износа. Как они использовали способы соединения зданий друг с другом, создавая внутренние дворики, чтобы люди могли оценить строения со всех сторон.
Наконец я захожу внутрь, прохожу все здание сверху донизу и заканчиваю в здании С. Я наблюдаю, как свет проникает через двор и окна, смотрю на то, как углы были объединены новым дизайном, чтобы создать совершенно другое пространство. Затем я сажусь и записываю несколько идей. Не то чтобы я могла сделать ремонт в амбаре, но я могу внести в него небольшие изменения, то тут, то там, например, отшлифовать и покрыть лаком старый деревянный пол, поставить новую деревянную лестницу и использовать разные уровни амбара для сна, общения и чтения. Разве не этого все хотят от отпуска?
Через некоторое время у меня болит рука от такого количества набросков, а в животе начинает урчать, поэтому я собираю свою сумку и отправляюсь обратно тем же путем, которым пришел. По дороге я замечаю знакомую фигуру, стоящую перед большим красочным холстом, ее рыжие вьющиеся волосы торчат под разными углами.
– Это потрясающе, – говорю я, подходя к маме и любуясь работой.
– Я говорила тебе, что тебе понравится Ротко, – говорит она, лишь слегка посмотрев в сторону. После инцидента с рисованием в студии между нами все стало как–то странно. Я извинилась, но это было полусерьезно, как и ее прощение.
– Его цвета неожиданные, но все равно красивые.
– Я знаю, – говорит моя мама.
– Они напоминают мне твои.
Мама не поворачивается, но обхватывает меня рукой за плечи и крепко сжимает.
– Итак, что ты здесь делаешь? – спрашивает она.
– Один очень умный человек, которого я знаю, сказал мне, что когда я застряну, я должна искать вдохновение в вещах, которые я люблю. Думаю, это работает. – Когда я смотрю на маму, я вижу, что она улыбается.
Она подталкивает меня бедром. – Не за что.
Мы уже почти дошли до главных дверей в пустом вестибюле, когда я слышу голос.
– Привет, Чарли!
В последний раз, когда я видела Николь Майерс, ее уносил на плече футболист на вечеринке Тессы. Теперь она стоит в шикарном промышленном фартуке за прилавком сувенирного магазина.
– Встретимся дома, – говорит мама, целует меня в щеку и выходит.
– Привет... – говорю я, подходя к Николь. Это похоже на какой–то странный сон, в котором человек из одной части твоей жизни появляется в другой, как если бы ты сидела рядом со своим дантистом на уроке химии. – Ты здесь работаешь?
– Только начала. – Николь ухмыляется. – Я прохожу стажировку. Я начинаю в сувенирном магазине, потом перехожу в главный офис, и в конце концов я смогу помогать в кураторстве.
– Я не знала, что у них есть стажеры нашего возраста.
– Они открыты для старшеклассников летом, когда студенты колледжей уезжают. Я начала немного раньше, потому что кто–то сломал ногу, играя в Ultimate Frisbee. – Она улыбается, видя выражение моего лица. – Ты удивлена, что я этим занимаюсь, да? Ты думала, что я просто спортсменка или что–то в этом роде?
Я чувствую, как краска поднимается к моим щекам. – Нет! – заикаюсь я. Затем мои глаза находят глаза Николь, и я извиняюще улыбаюсь. – То есть, не совсем. Наверное, я просто подумала... разве многие твои друзья не спасатели?
Николь пожимает плечами. – Какая разница? Я хочу заниматься этим. Я хочу заниматься искусством, когда поступлю в колледж, просто я не уверена, чем именно. Я надеюсь, что эта стажировка поможет мне разобраться в этом.
– Это действительно здорово, – говорю я ей.
Николь опирается на стойку, положив подбородок на руку. – Итак, что ты делаешь здесь в пятницу вечером?
Не успеваю я опомниться, как рассказываю ей все об Эве, о своем проекте по амбару Тессы.
– Это так здорово, – говорит она. – Эй, дай мне знать, если тебе понадобится помощь, хорошо? Вообще–то, если со стажировкой у архитектора ничего не выйдет, я уверена, что музей ищет еще стажеров. У них есть программа для приглашенных художников и дизайнеров. Я слышала, что им нужны люди, которые будут помогать в этом на административном уровне. Я уверена, что они были бы рады иметь рядом такого человека, как ты. Ты такая креативная.
– Я планировала уехать из Честер Фоллс, но об этом полезно знать, – говорю я. Андре был прав, я думаю. Возможно, здесь для меня есть больше возможностей, чем я предполагала.
Николь кивает. – Я понимаю. Я тоже. – Она делает паузу. – Но я также знаю, что когда я уйду, вернуться будет не так просто. Поэтому я держусь за это еще немного.
– Что значит, вернуться будет не так легко? – спрашиваю я. – Я имею в виду, что они нас впустят, да? – смеюсь я.
Николь тоже смеется. – То есть физически, конечно, я смогу приезжать, когда захочу, в зависимости от того, где я буду учиться и какая у меня будет работа. Но это никогда не будет ощущаться так же. Никогда не будет такого ощущения дома.
В понедельник днем я сижу в своей машине на школьной парковке, изучаю доску вдохновения на своем телефоне и жду Реджи, когда Андре выходит из машины. Я борюсь с желанием пригнуться ниже на своем сиденье. Очевидно, он уже знает, как выглядит моя машина, но он еще не видел меня. Я смотрю, как он возится со своим телефоном, и думаю, с кем он переписывается или как он собирается сегодня добраться до дома.
Это уже не твоя проблема, Чарли, думаю я про себя, а затем в ужасе опускаю глаза, когда вижу, как в моем приложении появляется оповещение.
Андре Минасяна нужно подвезти.
Я поднимаю взгляд как раз вовремя, чтобы увидеть, как он хмуро смотрит на свой телефон, а затем медленно поднимает глаза в направлении моей машины. Мое желание увернуться сильнее, чем когда–либо, но сейчас это было бы еще более бесполезно, поскольку он смотрит прямо на меня.
Прежде чем я успеваю сообразить, что делать, Реджи выходит из парадных дверей позади Андре. – Ты вернулся! – восклицает он, достаточно громко, чтобы я услышала его со своего места. Андре смотрит с Реджи на меня, его взгляд пронзителен. Я чувствую, как в моем животе растет яма. Почему я сейчас так нервничаю?