Андре изучает меня с выражением, которое я не могу расшифровать. Он качает головой. – Вовсе нет. Мне нравится, как ты смотришь на вещи.
Я вздыхаю. – Единственная проблема с чем–то очень старым, конечно, в том, что это лишь вопрос времени, когда оно сломается. В старых домах слишком много сломанных вещей на выбор. Лопнувшая труба или неработающая печь. Так что приходится проявлять изобретательность. Но наш дом – это действительно причина, по которой я хочу стать архитектором.
– Не похоже, что это был дом, – говорит Андре, проглотив кусок пиццы.
Я качаю головой. – Что ты имеешь в виду?
Андре убирает прядь волос с лица. – Ты выросла с этими людьми, которые были настолько творческими во всем, что они делали. Они глубоко задумывались о вещах. Как это могло не повлиять на то, как ты воспринимаешь повседневный мир?
Я моргаю и смотрю вниз на маленькую цепочку маргариток в моих руках. – Я не знаю, почему я не понимала этого раньше.
– Я думаю, ты это поняла, – говорит Андре. – Но, возможно, ты была слишком зла на них, чтобы по–настоящему принять это.
Как только он произносит эти слова, я понимаю, что он прав. – Я просто чувствую, что они сдались или что–то в этом роде. У них была такая насыщенная жизнь, и они делали все эти действительно классные вещи. А теперь они просто... есть. Они существуют в этом пространстве вместе, не стремясь к тому, чего они действительно хотят.
– Это звучит так, как будто ты возлагаешь на них все свои надежды и мечты. – Андре прикусил губу. – Но, возможно, ты не знаешь, чего они хотят на самом деле. Может быть, то, чего они хотят, удивит тебя.
Я киваю. – Ну, черт. Сколько я должна тебе за этот сеанс терапии?
Андре смеется. – Считай, что в расчете. Думаешь, я не знаю, чем ты сегодня занималась?
Я нахмурилась. – Что ты имеешь в виду?
– Показать мне все эти классные места, в которых я никогда не был, расширить мои горизонты или что–то в этом роде. Ты пытаешься показать мне, что там есть.
Я пожимаю плечами. – Может быть.
– Ну... это работает, – говорит он.
Я собираю еще несколько цветов. – Да?
– Да. Но на самом деле это была не поездка. Дело в тебе. Слушать, как ты говоришь о вещах, которые любишь. Что тебе недостаточно просто любить их. Ты должна понимать их. Я думаю, это круто. Это заставляет меня тоже этого хотеть.
Я боюсь поднять на него глаза, когда он это говорит, поэтому я сосредотачиваюсь на своей цепочке маргариток, когда слышу, как он говорит: – Может быть, мы могли бы повторить это в следующие выходные? – И снова я чувствую слабый трепет чего–то в груди. Он приглашает меня на свидание? Или это просто друзья? Это становится трудно определить.
– Возможно, ты стал более авантюрным? Андре Минасян, готовый снова ступить за пределы Честер Фоллс?
Я ожидаю, что Андре рассмеется, но вместо этого он на секунду задумался. – Знаешь, я начал понимать, что после того, что случилось с моей мамой, я перекладывал свою потребность в стабильности на других людей. Мне так нужно было, чтобы все было одинаково и последовательно, чтобы жить своей жизнью. – Он смотрит мне в глаза. – Но теперь я вижу, что это не так. Мне нужно иметь возможность расти. Быть самим собой, вне того, что я уже знаю.
– Думаю, ты пришел в нужное место, – говорю я, откидываясь на траву и опираясь на руки. Я одариваю его своей самой несносной ухмылкой.
– Я знаю, что пришел, – говорит Андре, его взгляд серьезен. И тут, к моему удивлению, он слегка двигает рукой, так что его пальцы переплетаются с моими. Я смотрю вниз на наши руки, не зная, что делать. Но я уверена, что мои щеки начали пылать.
– Чарли... – начинает говорить Андре.
Наш момент прерывает сообщение на телефоне Андре и моем. Он вытаскивает свой первым, затем смотрит на меня с озорным выражением лица.
– Хочешь пойти на вечеринку? – спрашивает он.
– Конечно, – говорю я. И когда он встает и предлагает мне руку, я испускаю долгий вздох.
25
Идея явиться на вечеринку в дом Такера вместе определенно не казалась странной, когда мы решили пойти. Но когда мы входим в парадные двери дома и каждый из моих друзей поворачивается и смотрит на нас в течение, как мне кажется, неоправданно долгого периода времени, я понимаю, что, возможно, нам стоило подумать над этим.
– Привет! – говорит Тесса, вырываясь из объятий Маркуса и подходя ко мне, чтобы обнять.
– Привет? – говорю я в ответ, пытаясь общаться с ней посредством телепатии взглядом, который просто говорит: Почему все такие странные?
– Я вижу некоторых своих друзей. – Андре подталкивает меня. – Могу я тебе что–нибудь предложить? – Когда я качаю головой, он тянется и нежно гладит меня по спине, и его рука задерживается там на мгновение. Мы улыбаемся друг другу, а затем мой взгляд следует за ним, пока он пробирается через вечеринку. Тесса замечает это. Сидни замечает это. Я замечаю, что они это замечают. Когда Андре уходит, мы все одновременно закрываем глаза.
– Ванная комната. Сейчас же. – говорит Сидни.
Ванная комната родителей Такера – это что–то из мечты середины века. Большие окна, выходящие на высокие деревья, и гладкие линии дерева с большими шкафами. Великолепные раковины с тяжелым дном. Каждый кусочек пространства использован идеально, ничего не пропадает зря, и я в него просто влюблена.
– Честно говоря, я думаю, что могла бы здесь жить, – говорю я, проводя рукой по дереву.
Тесса опускается в современную ванну, и Сидни присоединяется к ней. Они внимательно рассматривают меня.
– Хватит о ванной. Расскажи нам, что происходит.
– Что значит 'что происходит'? – спрашиваю я, прислонившись к раковине, сложив руки на груди и избегая их взгляда.
Они закатывают глаза друг на друга, как пара жутких кошек.
– Ты и Андре! – говорит Сидни. – Что–то происходит! Ты проводишь с ним как будто все свое время.
Я открываю рот, чтобы сказать что–то дерзкое и коварное, но с трудом выдавливаю из себя слова. – Ты же знаешь, что парни и девушки могут быть просто друзьями, верно? – Мне удается сказать, но, судя по лицам Тессы и Сидни, они верят в мой бред не больше, чем я.
– Конечно, могут. – Тесса с энтузиазмом кивает, приподняв брови. – Но им довольно трудно быть друзьями, если они оба неравнодушны друг к другу, что очевидно для вас обоих.