Пересилив боль, он повернулся к Ротвейлеру и снова пощупал пульс на шее. Пульс был!
– Слава Богу, – пробормотал Вадим Анатольевич.
Действительно, если Ротвейлер не умер до сих пор, то, может быть, он все-таки дотянет до больницы?
Тяжело дыша, Вадим Анатольевич сел на корточки, а затем заставил себя встать на ноги. Колени заметно дрожали. Он сходил в дом, накинул на себя куртку и снова вышел на двор. Подошел к Ротвейлеру – тот тихо и хрипло дышал. В горле у него что-то клокотало.
Быстрым, насколько мог, шагом, Вадим Анатольевич вышел на улицу и поковылял к дому Николая.
О том, что Николая в данный момент нет дома, Вадим Анатольевич не знал и знать не мог. Об этом, правда, знал Ротвейлер, но толку сейчас от Ротвейлера было не очень много.
Дом Николая находился в начале поселка, рядом с магазином, чем Николай, помнится, немало гордился.
Дойдя до дома Николая, Вадим Анатольевич принялся что есть силы бить в ворота кулаком, а потом подобрал с дороги какой-то булыжник и стал стучать им. Вадиму Анатольевичу казалось, что гулкие удары камня по металлу слышны всему поселку. Однако в доме Николая их, похоже, никто не слышал, так как окна остались темными, и открыть ворота никто не вышел.
– Да что они там, умерли все, что ли?? – в сердцах пробормотал Вадим Анатольевич.
Он перешел к соседним воротам и принялся стучать в них, но ему опять никто не отозвался. Вадим Анатольевич начал нервничать.
Тогда он стал стучать во все ворота подряд, но его старания были напрасными – поселок словно вымер.
– Ерунда какая-то, – прошептал Вадим Анатольевич.
А между тем виновник сложившейся ситуации лежал у него на грядках и вполне серьезно готовился переселяться в страну, откуда, как правильно подметил Шекспир, ни один не возвращался.
В растерянности Вадим Анатольевич вернулся к себе на участок. Ротвейлер лежал с закрытыми глазами. В душу Вадима Анатольевича закралось дурное предчувствие. Он подошел к нему и пощупал пульс.
Пульс был!
– Полный кобздец! – вскричал никогда не выражавшийся Вадим Анатольевич.
От этого энергичного возгласа Ротвейлер открыл глаза во второй раз.
– Больницу… – прохрипел он.
– Машина! – прохрипел в ответ Вадим Анатольевич.
Ротвейлер понял.
– Джип… особняк…
Вадим Анатольевич в недоумении посмотрел на Ротвейлера. Наконец он догадался.
– А! – радостно воскликнул он. – Так вы тот самый «богатый хрен с бугра»? Как сельчане выражаются?
Ротвейлер в изнеможении от предпринятых усилий снова закрыл глаза. Больше говорить он был не в силах.
Вадим Анатольевич наклонился к нему.
– Ключи?
– В зад… кар… – пискнул Ротвейлер, не открывая глаз.
Действительно, в заднем кармане джинсов Ротвейлера обнаружились бумажник и ключи.
«Небо тебя надоумило», – подумал Вадим Анатольевич. Действительно, кто же кладет эти предметы в задние карманы штанов? Это смеху подобно. Но вот Ротвейлер почему-то положил. А если бы он положил их, как и положено, во внутренние карманы своей джинсовой куртки, – то все бы и сгорело вместе с курткой…
Через несколько минут у ворот Вадима Анатольевича зафырчал мотор неприметного бригадирского джипа – красного трехсотсильного "Ягуара".
– Потерпи, родной, – уговаривал Вадим Анатольевич раненого, укладывая его на заднее сиденье, – на такой машине быстро доберемся.
Ротвейлер не отвечал – не было сил.
"Ягуар" тронулся с места.
Отъезд наблюдали затаившиеся в подлеске Жбановы и семья Крематоровых, из погреба. Мнения у них по этому поводу были разные. Но и те, и другие сходились в том, что Вадим Анатольевич крепко расправился с гаденышем бандитом, и теперь вывозит его из поселка подальше, отводя беду от Пыжей.
– Топить повез гада, – сообщил своим Василий Иванович Жбанов. – А что? Самое милое дело! Утопит сволоча в озерах вместе с драндулетом и поминай как звали! Никто и не узнает.
Километрах в пяти от Пыжей действительно имелись довольно глубокие озера.
– Я бы и сам его, негодяя, приветил бы, если бы чуть помоложе был… – мечтательно вздохнул Василий Иванович.
Михаил Пахомович Крематоров был более миролюбив. Он считал, что Учитель повез Ротвейлера в полицию.
– Ну, червонец приклепают, и то ладно, – заявил он.
Но и тот, и другой сообщили, что Учитель – настоящий мужик, и среди нынешней молодежи таких больше не водится.
Так из Физкультурника Вадим Анатольевич как-то незаметно превратился в Учителя.
Корпус маленькой поселковой больницы был молчаливым – только светились синим светом окна прозекторской, да на первом этаже горело одинокое окно. Вадим Анатольевич затормозил – потерпевший тихо застонал. Вадим Анатольевич выскочил из машины и принялся дубасить в двери приемного покоя.