— Когда глазки у Луизы закрыты, она совсем ваш ребенок, сеньорита. — Низкий, чувственный голос, пробормотавший это ей на ухо, вернул Рейчел к действительности — в какие эмпиреи занесло ее воображение? — Она-то покормилась, но и не подозревает, что давно пришло время кормить ее кормильцев. Не предпримем что-нибудь срочно по этой части — придется мне и вас укладывать. — На этой теплой, шутливой ноте Винсент забрал малышку из рук Рейчел и опустил в кроватку. Луиза безмятежно спала.
Растревоженная его внезапным появлением и этим интимным почти шепотом, Рейчел поднялась — и ноги у нее чуть не подогнулись от волнения. С самого момента встречи он для нее сущее наваждение — не покидает ее мыслей, это уже очевидно. О Господи, да ведь она знает его лишь со вчерашнего вечера!
ГЛАВА ПЯТАЯ
Не одна Рейчел пребывала в такой глубокой задумчивости, что даже не услышала, как вошел Винсент, — Кармен тоже. Увидев дядю, она вскочила и принялась собирать фотографии. Но он успел завладеть одной и отправить ее во внутренний карман пиджака. Рейчел встревожилась, да и Кармен бросила на нее испуганный взгляд: все, теперь у полиции есть фотография Брайана, его разыщут...
Несколько быстрых шагов — и Винсент уже предупредительно открыл для них двери. Мгновенное, незаметное движение — осторожно, чтобы не разбудить дочку, Кармен одной рукой выдвинула ящик изящного бюро розового дерева, опустила туда отобранные ею фотографии, а другой положила остальные обратно в сумочку Рейчел. Молниеносный обмен заговорщицкими взглядами скрепил невидимые узы, связавшие молодых женщин. Рейчел важно, с непроницаемым видом прошествовала мимо Винсента, взиравшего на нее покровительственно, и чуть повернула голову в сторону Кармен. Прекрасные ее черты хранили выражение спокойной непреклонности. Красота ее, несомненно, скрывает незаурядную силу характера, по-своему не меньшую, чем у дяди. В конце концов, Кармен тоже де Рьяно... Следуя за ней вниз по лестнице в элегантную гостиную, Рейчел опять все время ощущала на себе взгляд Винсента. Можно представить, какие бурные между ним и племянницей происходят столкновения — он ведь теперь ее попечитель. Но они привязаны друг к другу, это чувствуется.
Рейчел вдруг сделалось грустно при мысли о том, что вот Брайан вошел в их жизнь, изменил ее привычный ход — и принес им лишь боль и страдания: оставил обожающую его женщину и ни в чем не повинного ребенка, а девочке так нужна любовь обоих родителей. А еще всплыло почему-то в памяти красивое загорелое лицо Винсента, как он прижимался в порыве нежности к щечке Луизы. И на какой-то момент представилось, что Луиза — их ребенок, ее и Винсента. Она поймала себя на странной мысли — они живут вместе, не разлучаются... Что она будет чувствовать долгими, теплыми андалузскими ночами, когда его объятия...
— Сеньорита Эллис?
Горячий румянец залил ее щеки.
— Д-да? — пробормотала Рейчел, заметив любопытный взгляд Кармен.
Винсент отодвинул ей стул и ждет, чтобы она села... О Боже, сколько же времени он стоял, наблюдая за ней, пока она предавалась сокровенным мечтаниям — о нем! — которым никогда не суждено сбыться?! Избегая его глаз, она пробормотала благодарность и устроилась на стуле в стиле рококо, с обивкой дамасского шелка, расписанной восточным орнаментом. Зеркально отполированная поверхность причудливо изогнутого деревянного стола, изысканный комод у стены, где сидела Кармен, инкрустированный слоновой костью, — все в великолепном особняке де Рьяно как в настоящем музее...
— Вы обратили внимание на этот комодик в мавританском стиле. Единственная вещь здесь, в доме, к которой я привязан. — Винсент уселся за противоположным концом стола, напротив Кармен и гостьи, и заметил ее восхищение.
— Да, он просто изумителен!
— Видела бы ты виллу дяди! — воскликнула Кармен. — Она стоит на вершине горы, и я чувствую себя там принцессой во дворце султана, взирающей на мир с недосягаемой высоты.
— Мисс Эллис ее видела, правда немного, по крайней мере патио, — опередил он Рейчел.
Она снова мучительно покраснела. Единственное, что отчетливо помнилось, — вилла прекрасна. Гораздо живее сохранилось в памяти, в самих нервах ощущение его мощного тела, когда он нес ее, обессилевшую от жары, на веранду.
Изумленная Кармен, широко раскрыв черные глаза, так и застыла с полной ложкой холодного фруктового супа (кто-то из прислуги успел принести его и поставить так бесшумно, что они и не заметили).