Израильская публика тепло встретила Митропулоса и прибывших с ним вокалистов, актеров «Метрополитен-опера» Хильду Цадек, Ричарда Тукера, Чезаре Барделли, Лавренце Давидзона.
В этот вечер они в концертной интерпретации исполняли «Тоску» Пуччини. После Митропулоса наибольший успех выпал на долю Хильды Цадек. Ее сильное драматическое сопрано и незаурядное актерское мастерство заставили австрийских музыкальных критиков после гастролей этой певицы в Вене писать, что она «не просто пела партию Флории, не просто играла ее роль, а в самом деле была ею».
Интерес к талантливой актрисе усиливался еще и тем, что она — бывшая жительница Иерусалима, воспитательница, а затем медицинская сестра в детском отделении иерусалимской больницы, стала певицей лишь после того, как десять лет назад покинула Израиль.
Через несколько дней после концерта мы встретились с Хильдой Цадек в вестибюле хайфского «Сион-отеля».
— Мы, советские туристы, с удовольствием слушали ваше выступление в Тель-Авиве. Вы доставили нам большое наслаждение!
— Ваша похвала меня особенно радует. В вашей стране ценят и понимают музыку. Правда, мне никогда не приходилось бывать в Советском Союзе, но я слышала о нем буквально чудеса. Если представится возможность, обязательно приеду.
— Будем очень рады.
У нас завязывается интересная беседа об интернационализме подлинного искусства, которое помогает народам лучше понять друг друга, об искусственных спутниках Земли, запущенных Советским Союзом, о Гилельсе, Давыдовой, Гмыре, Ван Клиберне… С большим восхищением Цадек говорит о музыке Дмитрия Шостаковича.
— Не ожидали, — говорим мы Хильде Цадек, — увидеть вас в Хайфе. Разве ваших концертов в Тель-Авиве больше не будет?
Она отрицательно качает головой:
— В городской филармонии около двух тысяч мест. Вторично заполнить такой зал публикой почти невозможно!
Припоминаю этот просторный, хорошо оборудованный концертный зал. В антракте после первого действия «Тоски» я спросил своего соседа:
— Скажите, почему в программе написано не «Зал филармонии», а «Фредерик Р. Манн Аудиториум»?
— Это одно и то же, — объяснил толстяк. — Концертный зал носит имя Фредерика Манна потому, что этот американский миллионер пожертвовал крупную сумму на его строительство. Он оплатил процентов двадцать всех расходов.
— А остальное?
— Остальное муниципалитет собрал с населения в виде налогов.
— И все же залу присвоили имя мецената?
Усики соседа вновь начали нервно подпрыгивать.
— Если бы только это! Когда торжественно открывали филармонию, Фредерик Манн пожелал, чтобы первым здесь исполнили гимн Соединенных Штатов Америки, а потом уже израильский государственный гимн. Руководители филармонии возразили. Назревал крупный скандал. Но Бен-Гурион как глава израильского правительства приказал исполнить волю Фредерика Манна. Первым был исполнен американский гимн.
Рассказ толстяка меня глубоко поразил: казалось невероятным, что израильские правители могут согласиться с таким демонстративным проявлением неуважения к государственному достоинству своей страны.
Когда-то мне рассказали историю о пассажире такси, который не рассчитал своих материальных возможностей: на счетчике выросла сумма, значительно превышавшая наличность его кошелька. Не зная, как выйти из неприятного положения, пассажир заявил: «Едем, шофер, дальше, авось, потом рассчитаемся!»
Эта поучительная история невольно припоминается, когда знакомишься с экономикой государства Израиль. Не имея возможности рассчитаться по прежним займам, правительство Израиля влезает в новые долги, не задумываясь над тем, что оплатить их оно не сможет на протяжении многих десятилетий. Авантюризм такой политики вполне очевиден. Удивляешься только тому, как израильские деятели могут кричать о независимости государства, каждый шаг которого связан с иностранным капиталом.
Было бы неверным отрицать рост израильской экономики за минувшее десятилетие. В стране построено большое количество жилищ и общественных зданий, появились новые предприятия и учебные заведения. Но все это сделано за чужой счет, на средства от пожертвований и на иностранные займы.
На многих домах помещены мемориальные доски и таблички, где написано имя высокого благодетеля, не пожалевшего денег на их строительство.