Я так и не понял, каким образом может Гистадрут осуществлять защиту прав рабочего, если он сам является работодателем, хозяином средств производства. Естественна мысль: не для того ли, чтобы затушевать классовые противоречия в стране, существует эта организация?
Из израильской газеты «Габокер» я узнал, что «профсоюзная» организация «Солель-Боне» подписала договор на проведение совместных строительных работ с французскими капиталистическими фирмами «Траво сутеррен», «Энтреприз Шаяьо» и другими. По этому поводу газета с удовлетворением писала: «Вскоре откроется путь к участию «Солель-Боне» в работах, осуществляемых французскими компаниями для Северо-Атлантического союза… Французские компании примут участие в осуществлении проектов развития Израиля, в которые они должны вложить значительные суммы, а также будут участвовать в работах в тех странах, где компания «Солель-Боне» ведет строительство и установила связи, например, в Турции и на Кипре…»
Работать вместе с французами для НАТО — вот, оказывается, чего добиваются гистадрутовские «защитники прав рабочего класса»!
…Немного усталые, возвращаемся из порта в «Сион-отель». Портье вручает нам только что полученное письмо. От кого оно?
Хранитель местного археолого-художественного музея Александр Маркович Головчинер приглашает нас осмотреть редкие экспонаты, собранные им на протяжении нескольких десятилетий. Решаем обязательно воспользоваться этим приглашением и на другой день в девять утра мы уже стучимся в дверь маленького особняка, в котором размещается хайфский музей.
Город Хайфа с горы Кармель. В этот порт американские и французские корабли доставляют оружие и прочие военные грузы, заказанные израильскими властями
Нам открывает скромно одетый высокий мужчина с немного печальными умными глазами.
— А мы вас уже ждем! — приветливо говорит он.
Это и есть Головчинер, человек, который всю свою жизнь посвятил коллекционированию редких произведений искусства, ценных памятников древней культуры. Родился он в России и лет пятьдесят назад, окончив Строгановское училище прикладного искусства, выехал за границу. После долгих скитаний, в двадцатые годы, прибыл в Палестину. Поверив идее создания справедливого еврейского государства, он надеялся найти здесь душевный покой, получить возможность заняться любимым искусством. Однако много горьких разочарований пришлось изведать ему на «земле обетованной».
Мы проходим за Головчинером по небольшим комнаткам музея, внимательно слушаем его объяснения.
— Эти осколки представляют собой первое в мире стекло. Изобрели его финикияне в шестом или пятом столетии до нашей эры. Случилось это так…
— Вот перед вами — чудо искусства, голова Нерона… Обратите внимание на его выражение! Этот клад принадлежал графу Строганову, который умер в Риме в 1916 году. Строганов вынужден был переехать в Италию потому, что накликал на себя царскую немилость за вольнодумство… А это голова Весты. Она тоже стояла в римском дворце графа. В 1946 году я купил ее у вдовы мажордома, которая даже не понимала, что это такое!
Юношеский энтузиазм, фанатическая преданность своему делу светятся в глазах этого строгого и сдержанного, на первый взгляд, человека. Большинство экспонатов музея приобретено на его скромные сбережения. Чувствуется, что за обломок какой-нибудь капители или за глиняную игрушку, которые могут дать хотя бы некоторое представление о духовной и материальной культуре древних времен, он готов терпеть любые лишения.
Уже прощаясь, заходим в его кабинет. Трудно, конечно, назвать кабинетом крохотное помещение метра в три-четыре, где почти впритык друг к другу, как в мебельном магазине, стоят письменный стол, кресло, шкаф, тумбочка с телефоном и… белая статуя исключительно тонкой художественной отделки.
— Это моя гордость, — объясняет Александр Маркович, — «Иисус Христос перед расправой» — кафрский мрамор, статуя работы великого русского скульптора Марка Антокольского… Подлинник! Настоящий клад, привезенный мною из Европы.
Мы долго восхищаемся этим чудесным шедевром, в котором не чувствуется ни малейшего налета «божественности», характерной для иконописного искусства. Иисус изображен Антокольским живым человеком, полным воли, решимости и уверенности в своей правоте. Руки его связаны, но дух не сломлен: он стоит спокойный, не боясь смерти.