Глубоко вздохнув, он поднялся и сел, стал босыми ногами на коврик у этой низкой рассохшейся, как во многих гостиницах, деревянной кровати. Смутно вспоминая то, о чем он только что думал, и определив для себя, что это какая-то чепуха, он потерянно смотрел перед собой, не понимая, что с ним происходит. Он не знал, что такие бессонные ночи переживает каждый, кто прилетает на Дальний Восток, преодолев несколько часовых поясов…
Затем он встал, подошел к окну. Справа внизу рассыпались огни города; вдоль берега, под самой гостиницей, пунктиром, словно кто прострочил две яркие стежки, светились огни набережной. Огни были и подальше, в порту, и на кораблях, что там стояли. И вдруг он понял, что это тоже его жизнь — эти огни, город, корабли, море, хотя раньше он смотрел на них как будто из своего далека, словно они не имели никакого отношения к его жизни, и лишь сейчас он как-то вмиг понял, что без того, что вокруг, — а сейчас это был его гостиничный номер, город, набережная в ночи, море, — без этого не может быть его жизни, точно так же, как без крови, так же, как без легких, ибо он мог лежать в темноте, в пустой темноте, где ничто бы не действовало на его чувства, и сотни лет и не понять, что живет. Жизнь человека не только работа его тела. И вот поняв это сейчас, он почувствовал, пока лишь неопределенно, расплывчато, что жизни необходимо обновление, как легким нужен постоянно свежий воздух, как обновляется кровь, так же точно нужно обновление всего окружающего, пусть даже ненадолго; а если жизнь однообразна, тогда и устаешь, и рано стареешь, сначала душой, а вослед и телом, так как нет этой живительной силы обновления. Но об этом он пока лишь смутно догадался, вспыхнуло это чувство и тут же испарилось… Он же еще некоторое время постоял у окна и отправился в постель, снова лег, чтобы уснуть, глаза закрыл и повернулся на правый бок — он всегда так засыпал.
Но через некоторое время он понял, что не уснуть, опять не спалось, опять о чем-то думалось. В горле пересохло, он встал, уже злой и решительный, открыл холодильник, но никакой воды там не оказалось. Увидев рыбу, почувствовал такой сильный голод, — он вспомнил, что всего лишь пообедал за день, — так слюна вдруг у него пошла, что не удержался, отрезал кусок соленой прохладной рыбы и стал ее жевать, то глядя в окно, то шагая по комнате. Выпил воды из-под крана и осторожно, чтобы опять не появились всякие мысли, лег в постель. И стал считать. Как только появлялась какая-то мысль, он тут же глушил ее счетом вслух… Некоторое время сражение это продолжалось, но в конце концов обе стороны устали…