IV
Подъезжая к Шлиссельбургу, перед самым носом парохода открывается небольшая гора, на левом берегу реки. На горе стоит церковь и какой-то каменный дом — это и есть почитаемая всеми скопцами могила Шилова, пособника и верного приспешника основателя секты Кондратия Селиванова — Оспода Исуса Христа Оскопителя. Наняв лодку, я тотчас же снес вещи в какое-то подобие гостиницы и отправился назад на Преображенскую гору. Место для погребения Шилова выбрано, по-истине, крайне удачно: внизу Нева омывает подошву горы; от Невы идет крутой подъем, затем на горе лесок и тут расположена церковь Преображения с кладбищем и богадельней. И церковь и богадельня выстроены одним значительным шлиссельбургским купцом. Долго бродил я среди могил, спрашивал прохожих и наконец совершенно случайно наткнулся на искомое. Шагах в 300 или 400 от церкви, по направлению к городу, на самой маковке песчаной Преображенской горы бросается всякому в глаза когда-то бывший роскошным памятник. Сделан он из гранита; на четырех широких гранитных ступенях помещается гранитный же саркофаг; кругом развалившаяся деревянная решетка, развалившиеся ступени; земля под развалившимися ступенями провалилась, видно отверстие, идущее в глубь могилы — это-то и есть пресловутая дира, куда, по словам всех Ливановых, Мельниковых и К°, скопцы опускают свои бублики, которыми потом и приобщаются, как освященными. На боковой стороне саркофага высечена надпись, гласящая так: «Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь! под сим памятником погребено тело раба Божия Александра Ивановича Шилова», и ниже: «Предаде дух свои в руце Божии в 1799 году, Января 6 дня, по полуночи в 2 часа, жития его было 87 лет, уроженец Тульской губернии, села Маслова». Судьба этого человека крайне интересна. Долго сидел он в Шлиссельбургской крепости и не дождался царской милости, истекавшей из действительно гуманного и христианского отношения Императора Александра I к расколу или из других причин, еще не достаточно определенных; 18-го марта 1801 года вышел указ об освобождении шлиссельбургских скопцов-заключенников, а в 1799 году, в ночь с 5 на 6 января, Шилов умер. Каким-то образом случилось так, что комендант затруднился, где похоронить умершего арестанта, и послал спросить об этом в Петербург. Шилов, преследовавшийся при жизни, и по смерти потерпел то, чему не подвергается ни один заключенник; целых 12 дней тело его оставалось без погребения, пока не получено было наконец из Петербурга разрешение, выраженное в предписании на имя генерал-прокурора Беклешова от 18-го января, похоронить Шилова вне крепости. Есть предание, что комендант усомнился потому, что и сам был не далек от перехода в ученики Шилова, так как последний сумел подействовать на него отчасти прозорливостью, а больше всего необыкновенным смирением, добродушием и религиозностью. Тихо, скромно происходили похороны и тело предали земле у подошвы Преображенской горы, где и теперь еще можно видеть углубление, которое осталось от бывшей здесь могилы. Прошло три года — времена переменились. Император Александр, проникнутый христианскою терпимостью, не на словах, а на деле, стал выказывать свое человечное отношение к делу веры и свободы убеждений; скопцы вздохнули свободнее и стали хлопотать между прочим «о перенесении» тела Шилова куда-нибудь в более удобное место. Прежнюю могилу его у подошвы Преображенской горы в половодье заливало водой и им удалось выхлопотать у правительства разрешение перенести гроб Шилова на вершину горы. Перенесение происходило уже с помпой; тело при вскрытии гроба оказалось неиспортившимся и по уверению скопцов: «батюшка лежал словно только-что положен, только ноготок на ноге почернел». Но снова невзгода посетила скопцов и теперь памятник Шилова, сооруженный всего в 1829 году, уже разваливается и пришел в совершенный упадок.