И все же, когда он целовал ее, ласкал своими сильными, нежными руками, он ничего не утаивал от нее. Защитная броня падала с него, когда он брал ее в свои объятия и отдавал себя в ее руки. Значило ли это, что и в нем пробуждались чувства? Или же он обладал достаточной силой, чтобы не позволить этому случиться?
«Спокойной ночи, Мэтью Кендал Рамсей, — прошептала Трейси. — Сладких тебе снов».
Пронзительный звук будильника вывел Трейси из состояния глубокого сна. Она села в кровати и накрыла рукой эту чепуховину, мешавшую ей спать. Потом со вздохом откинулась на подушки и снова закрыла глаза.
Половина пятого утра! Боже, это же сумасшествие! Неужели коровы не могут начать мычать, куры кудахтать, лошади завтракать в более подходящее время? Мэтт стоял у плиты, когда она вошла в кухню. Сегодня на завтрак были тосты по-французски.
— Привет, — сказал он, наклоняясь и быстро целуя ее. — Все хорошо. Ты распустила волосы, тебе это больше идет.
— Рада, что тебе нравится.
— Я не могу сегодня утром отправиться на урок верховой езды с тобой, — добавил он, подавая ей тарелку с едой.
— Почему? — она отнесла тарелку к столу и присела на стул.
— Мне действительно нужно быть на пастбище. Замена изгородей — не такая уж ерундовая вещь, как кажется.
— Твои работники не могут этим заняться сами?
— Конечно, могут. Но у меня есть и своя доля работы.
— Я понимаю, но ведь ты же хозяин. Я думала, что ты можешь взять выходной, когда захочешь.
— Нет, — сказал он, усаживаясь на стул напротив нее. — Так не пойдет, Я не имею права спрашивать со своих работников больше, чем делаю сам.
— Кодекс ковбоя? — нахмурившись, спросила Трейси.
— Да. Послушай, я подумал вот о чем: попрошу Винди повозить тебя по ранчо и показать тебе все. У нас есть специальный фургон.
— Прекрасно, — сказала Трейси. В ее голосе, однако, чувствовалось разочарование.
— Ты должна понять, Трейси, что «Рокочущее «Р»» не похоже на Детройт. Мы не смотрим на часы и не оставляем работу в определенный час. Если нужно что-то срочно закончить, никто не уйдет до тех пор, пока не сделает это.
— Но почему ты всегда отдаешь так много времени работе?
— Так нужно делать, если живешь на этой земле.
— И тебе это нравится?
— Да, — он кивнул головой. — Да, очень.
Когда они выходили из кухни после завтрака, Мэтт улыбнулся, увидев, как Трейси потянулась за своей шляпой и водрузила ее на голову.
— Всегда носи шляпу, ковбой, — сказала она, направляясь к задней двери. — Ох, Мэтт, взгляни на небо. Оно даже красивее, чем вчера. Невероятно!
— Красивое, правда. Пошли.
— Подожди, я хочу посмотреть на него еще минуточку. Я никогда не смогу описать его в своей статье. Словами это сделать невозможно.
— Я же говорил тебе, что ты скоро будешь восхищаться восходами солнца, как все мы тут, — смеясь, сказал Мэтт. — Но тем не менее время идет.
— Ой, извини.
Винди стоял у ограды, наблюдая за дюжиной лошадей, пасшихся в загоне, когда подошли Мэтт и Трейси.
— Ваша лошадь готова, хозяин, — сказал Винди. — Парни седлают ее.
— Хорошо, — сказал Мэтт. — А ты не отвезешь Трейси на прогулку на пару часиков в нашем фургоне?
— Конечно, отвезу. Это будет стоить вам пятьдесят центов, дорогая.
— Спасибо, — сказала Трейси. — Скажи, а там есть голубые лошади? — спросила она, показывая на лошадей в загоне.
— Голубые кто? — изумился Мэтт, сдвигая шляпу со лба.
— Я где-то записывала это. Твой отец говорил, что тебе все еще приходится объезжать голубых лошадей.
Глаза Мэтта расширились, а Винди издал такой звук, как будто подавился порцией жевательного табака.
— Трейси, это зеленые лошади, — поправил ее Мэтт, разразившись смехом. — Зеленые, значит, молодые, еще дикие лошади. Голубые лошади? Подумать только! А мне это нравится.
— Голубые, зеленые — нет никакой разницы, — недоуменно пожала плечами Трейси. — Но тем не менее я благодарю вас за уточнение информации для статьи.
— Мы, конечно, будем давать точную информацию, — сказал Мэтт. — Бог свидетель, Трейси, мы не хотим, чтобы жители Детройта думали, что мы разводим здесь голубых лошадей.
«Детройт, — вдруг подумала Трейси, — да, это ее дом. То место, куда самолет доставит ее через несколько дней. В Детройте не будет таких запоминающихся восходов солнца… и не будет Мэтта Рамсея».