В песках и скалах дышит гнев неистовый.
Да будет безмятежен в эту ночь,
земля моя любимая, твой сон!
«Все те же звуки…»
Перевод А. Ибрагимова
Все те же звуки: дикий
сирены вой в ночи,
стук громовой — и нервов
пронзительные вскрики.
Крещендо — боль. В глазах
разгневанные блики,
неудержимый плач —
все горше и надрывней.
Дней пережитых лики
назойливее ливней.
Все те же звуки — стук сапог
и вой сирены дикий.
«Я в памяти храню…»
Перевод А. Ибрагимова
Я в памяти храню твои черты:
у стула опустившись на колени,
печальными глазами смотришь ты,
как я бреду по остриям ножей,
и на губах твоих, обидчиво поджатых,
застыло обвинение в измене.
Мы оба знаем тщетность оправданий.
Любимая, в любви я отдаю
стране своей родимой предпочтенье.
Вину свою охотно признавая,
я все же ожидаю снисхожденья:
не ты ли, красотой своей маня,
в сообщничество вовлекла меня?
И сердца моего не гложет стыд.
Я верю, что она, страна родная,
мое невольное предательство простит,
к сопернице напрасно не ревнуя.
К Бернис
Перевод А. Ибрагимова
Как ласково струенье лепестков,
окутывающих мою нагую землю!
Как ласково струенье лепестков!
Как нежен лиловатый их покров
в благоухании задумчивых намеков!
Как нежен лиловатый их покров!
Порхающие стаи мотыльков
едва тревожат воздух полусонный —
порхающие стаи мотыльков.
Несмело приближаюсь я к подножью
рыдающей печально джакаранды;
и вот опять любуюсь с тайной дрожью,
как ласково струенье лепестков…
БЕНЕДИКТ ВИЛАКАЗИ [388]
Посвящение в поэты
Перевод А. Сендыка
Возле ворот Дукузы
[389]—
Великого города предков —
Я молил заходящее солнце о том,
Чтобы Чака послал наконец за мной.
Вождь услышал и повелел:
«Стань для земли копьем и щитом».
А потом, вослед за славой земной,
Тень прекрасной Уманкабайи
[390]
Мне явилась во сне.
Она приоткрыла тайны вселенной
И меня обучила парить в вышине.
Ворота — старинный сторож — Дукузы
Предо мной растворились по воле ее;
Я вошел, от волнения не дыша,
Не зная, как славить Уманкабайю.
От скорбей исцелилась моя душа,
И я, упав на сухую траву,
Себя ощутил могучим вождем.
Как знать, что во сне, а что наяву…
Я жаждал встретить Уманкабайю,
Но призраки всплыли из бездны зла, —
Сомкнулись створы ворот Дукузы,
И пеплом Дукуза к ногам легла.
С тех пор стало тесно словам во рту, —
Я понял, что прежде жил, как немой,
С тех пор я поэт, даже смерти самой
Вновь не отбросить меня в немоту.
Я спал, но явившаяся во сне
Уманкабайя сказала мне:
«О сын Манцинзы, глаза раскрой,
Ты рожден не затем, чтобы спать, поэт,
Воспой боевого копья полет,
Сердцу не дай обрасти корой!»
Я белому задал вопрос
Перевод А. Сендыка
Как-то я белому задал вопрос:
— Зачем ты пришел сюда, что ты принес,
Почему колени мои дрожат,
Отчего моя жизнь черна,
Почему даже в полдень кажется мне,
Что затмила солнце луна?
Как-то я белому задал вопрос:
— Можно ль вернуться туда, где я рос,
Где кобе
[391]я ел, и пил молоко,
И жизнь начинал, как дед?
Неужели ничем уже не отмыть
Вашей грязи и копоти след?
Как-то я белому задал вопрос:
— Почему окровавлен я и безголос?
Я крепкую черную кожу имел,
Я честный язык имел;
Кто же сегодня мне рот заткнуть
И кожу спустить посмел?
Как-то я белому задал вопрос:
— Везде ли цветных превращают в отброс?
В землю уходят тысячи стен
И вздымаются до облаков;
Не заблудился ли я меж домами,
Пугающими стариков?
Как-то я белому задал вопрос:
— Скажи, неужели ты веришь всерьез,
Что и впредь, покорившись тебе, вожди,
Подобно предкам своим,
Будут зулусами править, пока
Ты голов не открутишь им?
Белый, конечно, молчал в ответ,
Но я разобрался, где мрак, где свет,
И ныне вперед поведу народ,
Который давно уже сбит с пути, —
Сгусток страданья черных людей
Недаром трепещет в моей груди.
Вечер
Перевод А. Сендыка
Стало чернеть темно-синее небо,
Дальние горы исчезли во мраке,
И солнце закатное приняло цвет
Красного железняка.
Юркие ласточки в гнездах укрылись,
Зашевелились летучие мыши,
А ветры устали гнать с океана
Растрепанные облака.
Искусственный свет побелил дорогу,
Где-то вдали завыли гиены,
Только они, пожирая падаль,
Бродят вблизи от мест,
Где гибнут деревья и сохнут травы,
А пыль, поднимаясь из горла шахты,
Летит по ветру и покрывает
Мир на сто миль окрест.
Здесь нет ни реки, ни болот прохладных,
Ночью лягушек здесь не услышишь,
Коростели и белые цапли
Давно улетели прочь.
Теперь здесь водятся только… люди.
Вот наконец они показались.
Значит, их день рабочий окончен,
Значит, настала ночь.
вернуться
388
Бенедикт Вилакази(1906–1947) родился в Граутвиле. Окончил Витватерсрандский университет. Читал лекции по африканистике. Стихи писал на языке зулу. Один из составителей зулу-английского словаря. Стихи взяты из книги «Песня зулуса» (М., Гослитиздат, 1962).
вернуться
389