Это значит, что время мое ушло,
Это значит, что яд мой теряет силу,
Это значит, что нежная плоть в зеленом
Никогда не уступит мне!
Улыбаются темные губы,
Странно светятся темные очи,
Пыль взметается струйкой дыма…
Чуть склоняясь под грузом кувшина,
Ты проходишь мимо…
Так случилось
Перевод Н. Воронель
Так случилось.
Я стала страшиться
Этой горькой причины,
Земли, а не неба.
И опалила его ресницы
Дерзновенная вспышка гнева.
— Разве мы не равны? —
Закричал он, — Скажи,
Разве мы не равны, родная? —
Я сказала: — Не знаю,
Ты спроси у них, у других.
Не хочу, не хочу боли этой,
Я хочу быть рядом с тобою —
Пусть звенит наша песня,
Пусть поет наша радость!
Мы разбили свой сад,
Засадили его цветами,
О державы и расы!
Мы растили в нем пальмы и ролы
Без ваших благословений
И без ваших согласий.
Но где на проклятой земле
Найдется для нас уголок?
Нигде — ни в горах, ни в пустыне…
Почему? Отвечай — почему?
Все по той же горькой причине!
Не хочу, не хочу боли этой,
Я хочу быть рядом с тобою —
Пусть звенит наша песня,
Пусть поет наша радость!
Пусть услышат державы и расы,
Что встретились мы — два цвета
И узнали, что раньше впустую
Вращалась для нас планета,
Впустую вращалась доныне!
В отчаянии и в молчании
Наши реки слились на равнине
Все по той же горькой причине.
И смутились добро и зло:
— Да могло ли случиться такое?
— Не могло,
не могло,
не могло!
Не хочу, чтобы ты за меня отвечал,
Ты свободен и можешь уйти.
Возвращайся к привычным делам и вещам,
Возвращайся с повинной,
И расстанься со мной,
И расстанься с горькой причиной!
— Значит, сад наш увянет?
А песня умолкнет, скажи?
Посмотри, как сад наш прекрасен
Всем словам и причинам назло!
— Посмотрите, державы и расы,
Как роса орошает розы,
Как пчела собирает мед.
Мы встретились здесь — два цвета,
И все-таки сад наш цветет!
Да разве возможно такое?
Разве сад этот будет цвести?
— Не хочу, чтобы ты за меня отвечал,
Ты свободен и можешь уйти,
Уйти в свой особенный мир!
— Мы с тобою тоже миры,
Мы ступаем босыми ногами
По стерне предрассудков и сплетен,
Наша кожа изрыта шипами,
А сердца исхлестаны плетью
Осуждений, морали, законов.
Призрак горькой причины
Стоит перед нами,
Он стремится наш сад
Истоптать сапогами:
Как мы смели посметь?
И во взглядах прохожих,
И в печатях бумаг —
Всюду он, этот враг:
Как мы смели посметь,
Двое — с белой и черной кожей?
Будет день — ты меня упрекнешь:
— Как мы смели посметь? —
Как забуду я смех твой жестокий,
Как я выдерну слов твоих нож
Из души, обреченной на смерть?
Как мы смели посметь?
Мы не смели,
не смели,
не смели!
Так страшна, так всесильна причина,
Все равно мы не справимся с ней,
Потому что она сильней
Не на словах, а на деле.
Нет, мы не смели!
— Ну конечно, нам лучше расстаться, —
Нам с тобою не по пути,
Не хочу, чтобы ты за меня отвечал,
Ты свободен и можешь уйти!
Будет день — мы придем в этот сад,
Будто прежние —
ты и я,
Но цветы отцветут,
Опадут лепестки,
И останется нам с тобой
Только песня моя
И боль.
Все стоит на нашем пути,
Все: традиции, расы, привычки.
Они провели меж нами черту:
Я по эту сторону,
Ты — по ту,
Они разлучают нас,
Но все же не разлучат!
Мы с тобою — два цвета,
Но песня одна
Навсегда, навсегда!
Вы, тупые лбы,
Вы, слепые глаза,
Вы, орущие рты,
Понимаете:
мы — два цвета,
Два цвета,
А песня одна навсегда,
Вы понимаете это?!
Вы, пустые сердца,
Равнодушные взгляды,
Заскорузлые души,
Вы слышите, я говорю:
— Мы два цвета,
А песня одна,
Прозрачная, как вода,
Мы приносим ее к алтарю
Навсегда, навсегда.
Злые ухмылки угаснут
На ваших сухих губах,
Ваши слова напрасны —
Нет, мы не будем несчастны,
Мы свободны от вас!
Ради нашей улыбки
И нашей песни
В саду расцветают розы,
Благоухают фиалки,
Крокусы тянутся к свету,
И поэтому горькой причине
Не удастся сгубить наш сад!
Слышите, вы, державы и расы,
Мы встретились,
Мы — два цвета,
И узнали, что раньше впустую
Вращалась для нас планета.
Легенда
Перевод Н. Воронель
I
Когда народ ашанти искал деревья кола
[72],
Трех сыновей Ананси послали в дальний путь,
И братья дали клятву терпеть жару и холод,
Но без орехов кола назад не повернуть.
Все трое — и Веддли, и Спиндли, и Тад.
Их было три уродца, три неразлучных брата,
У первого на шее торчал пустой котел,
Второй и грудь и плечи в гигантском брюхе прятал,
А третий всех прохожих коленями колол.
Обшарили три брата все заросли и скалы,
И возле самой Кьеки спустился к ним закат,
Но лишь они уснули под деревом какао,
Их разбудил внезапно сердитый треск цикад,