На фоне нарядного пейзажа, по аллеям чопорноэлегантных парков гуляют изящные дамы в напудренных париках и широких кринолинах, рядом с кавалерами в блестящих ливреях, которые нашептывают им любовные стишки в анакреонтическом стиле. Концерты, пикники, игры сменяют друг друга в пестром калейдоскопе. Раздаются звуки менуэта: отдаваясь, уклоняясь движутся в томно-напыщенных движениях кавалеры и дамы. Объяснения в любви под сенью статуй античных богов, пикантные сцены эротического характера, туалет красавиц в присутствии неизменного чичисбея – таково содержание светской жизни, таково и содержание «галантной» живописи. Слышится кокетливый смех, шорох развертываемых вееров, шелест шелковых юбок, бряцание шпаг, ставших простым украшением.
Наступило царство пудры и флирта, мушек и вздохов.
А над этим пестрым праздником наслаждения и беззаботности носится видение увековеченного Ватто острова Цитеры, куда отправляются ладья за ладьей толпы разодетых, праздных, счастливых людей.
В середине XVIII в. на этот праздник забав и смеха пали неожиданно сумрачные тени.
Изящное здание Рококо давало трещину за трещиной. «Галантный» век близился к концу. В неясных далях вставал грозный призрак нашествия «варваров».
И в сердце кавалеров и дам закралось зловещее предчувствие.
На защиту погибавшей старины вставали, правда, паладины прошлого. Они становились со своими картонными мечами у врат царства Рококо, в надежде отстоять его от забушевавших волн жизни. Даже и в их попытках отстоять и защитить старину слышатся страх и неуверенность.
В драматических «сказках» графа Карло Гоцци[73], в его «fiabe» отчетливо обнаруживается это двойственное настроение – беззаботность, то и дело нарушаемая тревогой.
В обиход светского общества «галантного века» входило, между прочим, обязательное посещение так называемой «импровизированной» комедии, commedia dell’arte или – как выражались в Париже, – «итальянской» комедии. Покоившаяся на запутанной любовной интриге, на шутках и выходках (lazzi) арлекинов и клоунов, эта «импровизированная» комедия была одной из составных частей аристократической культуры Рококо.
Не простая случайность, конечно, что Ватто, давший в своих картинах лучшую характеристику светского общества XVIII в., был вместе с тем и как бы историком-бытописателем «итальянских» комиков, увековечившим и фигуру арлекина (Gilles), и эпизоды из прошлого «итальянской» комедии («Отъезд труппы из Парижа»), и сцены из «импровизированного» театра («Любовь на сцене итальянского театра»).
В середине XVIII в. эта излюбленная аристократическим обществом комедия масок все более вытеснялась другими типами драмы, более ее соответствовавшими вкусам поднимавшихся новых общественных слоев, даже на ее родине, в Италии, где адвокат Гольдони нанес ей решительный удар своею театральной реформой.
На защиту поруганной старины, на защиту развенчанной commedia dell’arte стал граф Карло Гоцци – венецианец, как и Гольдони.
Человек консервативных убеждений, страстный противник энциклопедистов и демократов, Гоцци был ярым врагом и театральной реформы Гольдони. Он и поставил своей задачей вытеснить снова бытовую и социальную, буржуазно-демократическую комедию Гольдони возрожденной комедией масок, победить морализирующую и революционную тенденцию нового театра наивно-детским, праздно-беззаботным смехом.
Так возникли его «fiabe» («L’amore delle tre melarancie», «ll re cervo», «La donna serpente», «L’augello beiverde», «Turandot» и др.).
Эти «сказки» имели на самом деле мало общего с той «импровизированной» комедией, которую они пытались вновь возродить. Элемент импровизации, занимавший в первой пьесе еще значительное место, постепенно испарился. Старые маски изменились до неузнаваемости. Всюду из-за действия и сквозь характеристику пробивалась литературная и общественная полемика, элемент книжный подавлял непосредственную передачу жизни.
Из мира действительного, в рамках которого еще вращалась старая commedia dell’arte, граф Гоцци переносил зрителя в царство вымыслов и снов, в царство сказки, где господствует случай, совершаются чудеса, где все вывернуто наизнанку, где рядом с принцами и принцессами, похожими на фарфоровые китайские безделушки, действуют Панталоне и Бригелла, Тарталья и Труффальдино, воскресшие маски, напоминающие старые детские куклы.
Между тем как кругом в жизни нарастала волна новой и страшной классовой борьбы, между тем, как близился конец «галантного» века, граф Гоцци пытался еще раз воскресить на сцене беззаботный и нарядный, детски-наивный мир Рококо.
73
Карло Гоцци (1720–1806) – итальянский писатель и драматург, автор сказочных пьес, использующих фольклорные элементы сюжета и принципы комедии дель арте в выборе персонажей-масок.