Пахнет горько и пряно:
в поймах весна хлопочет,
нежный прозрачный воздух
дышит клейкостью почек.
Тает белая морозь,
гибнут черные беды,
вот и сентябрь-мальчишка
пляшет среди побегов.
Облака космы седые
крыльями режет аист,
и красногрудая птица
с криком над лугом летает.
Солнце бросает охапки
света на луг ароматный,
день наполняет котомку
цветом лаванды и мятой.
Тянет и тянет упряжка,
путь ее долог и труден,
новой жизни поклажу
дарит сентябрь людям.
Что ж он так поскупился,
пахарю за старанья
не дал ветки надежды,
алых роз обещанья?
Ах, невеселый пахарь!
Горло тоска сдавила,
в черных глазах печальных
горе твое застыло.
Как на ветру загрубели
руки твои в мозолях,
стали шершавы, как корни,
солнцем спаленные в поле.
Снова земля подарит
людям колосья литые,
хлынет зерно рекою,
но в закрома чужие.
Землю опять пропитает
сладостный запах хлеба,
снова с зерном янтарным
в город повозки уедут.
Пахарь, готовься к севу,
поле режь бороздою,
новый хлеб уродится,
станет новой мукою.
Тянет и тянет упряжка,
в двери сентябрь стучится,
в зарослях трав зеленых
снова весна искрится.
Пахарь мой невеселый,
пашешь ты землю чужую!
Сколько зерна ты сеешь,
а корку жуешь сухую.
КАРЛОС САБАТ ЭРКАСТИ[262]
Радость моря
Перевод А. Эйснера
Радость моря! Радость моря! Радость моря!
Соленые волны пляшут, несутся, штурмуют.
Вольные вихри вгрызаются в водную толщу
и катят валы за валами.
Белая пена вскипает вдали,
там, где темные скалы стоят под зеленой водой.
Радость моря! Радость моря! Радость моря!
Охотничьи рога ветра
наполняют густым гуденьем
перламутровые раковины островов.
О, исступленная музыка,
дикие стоны и крики, судорожные аккорды
волн сумасшедших и ветра и соли морской.
Радость моря! Радость моря! Радость моря!
Вот он космический час,
час разнузданности океана,
его черные легкие
выдыхают мрачнейшие ураганы.
Солнце огненными руками
отворяет в тучах голубые двери,
но смерч перекручивает мачты
и принуждает корму и днище корабля
кричать смолеными и злыми голосами.
Радость моря! Радость моря! Радость моря!
Среди грохота воды,
среди седых валов и резких вихрей,
средь острых скал и островов печальных
танцует вместе с кораблем мое распахнутое сердце,
под музыку раскованных страстей.
Радость моря! Радость моря! Радость моря!
Волна разбивается о преграду,
ветер разрывается о преграду,
гроза и море сражаются против всяких преград.
Ах,
упоение, безумие, жар, судороги, бешенство, бред!
Утесы раскалываются и взлетают,
рифы сшибаются с ревом,
острова вопят каменными грудями,
маяки свистят и вздымают руки
в белых кристалликах соли!
Радость моря! Радость моря! Радость моря!
Глаза мои сияют ликованием,
насквозь пропитанный горькой пеной,
я плыву на корабле, погружающемся носом в опасность.
Меня хлещут яростные порывы бури,
вокруг встают беспощадные горы воды,
и рычат бездонные недра океана.
О свобода,
чудесная свобода,
трепетная, безграничная, страстная, трагедийная —
бесконечное веселье стихийных сил!
Сердце мое, смотри:
волна бьется о свои пределы,
ветер бьется о свои пределы,
океан разрушает все пределы!..
И сердце мое танцует вместе с палубой,
плачет и жалуется, поет и смеется.
Я жду мгновения встречи с роковым утесом,
о который разобьются в щепки эти старые доски,
и огромная волна понесет в божественные страны
к новой неведомой и высокой судьбе
мое бледное, вытянутое и светящееся тело, —
огромная волна, стучащая в последний предел.
Радость моря!
Радость моря!
Радость моря!
ХУАНА ДЕ ИБАРБУРУ[263]
Перевод И. Чежеговой
На челн я твой взойду мятежницей, Харон,
пусть тени остальных неслышно точат слезы
иль тихо молятся, боясь, чтоб чей-то стон
не породил в глазах твоих немой угрозы.
Разбудит мертвый челн мой дух живой и дикий:
как жаворонок в нем я буду плыть и петь,
рассыплю, как фонарь, я голубые блики
и воды мрачные заставлю просветлеть.
Да, я мятежницей взойду на челн Харона:
слезинки не пролью и не издам ни стона,
как ни бесись, старик, мой гордый нрав кляня,
нет, не принудишь ты меня к повиновенью,
с челна я не сойду сама покорной тенью,
как варвар — пленницу, ты вынесешь меня.
Цивилизацией сыта по горло:
хочу свободной быть, хочу счастливой быть!
На пышной клумбе я цвету, как все, покорно,
но корень дикий мой не дам я обрубить!
Мои руки… О чудо! Они вдруг расцвели!
Розы, розы на пальцах моих проросли!
Расцвели мои руки от возлюбленных уст:
от твоих поцелуев руки — розовый куст!
Возвещая о чуде, по тропинке я мчусь,
и я плачу от счастья и от счастья смеюсь!
Как отрадно смеяться и не сдерживать слез, —
и, о чудо, весь воздух полон запахом роз!
вернуться
Карлос Сабат Эркасти (р. 1887) — поэт, драматург, философ, литературовед. Темы его поэзии всегда величественны: это Земля, Человек, Слово, Космос… Монументальны и сами его стихи, насыщенные сложными образами, нередко восходящими к символике индуизма и античности. В юности отдал дань идеям анархизма. Основные книги: «Человечьи стихи» (1922), «Морские эклоги и поэмы» (1922), «Гимны сущему» (1949) и др. Опубликовал также ряд работ, посвященных творчеству Максима Горького, которого считал «величайшей фигурой на рубеже столетий».
вернуться
Хуана де Ибарбуру (Хуана Фернандес, р. 1895) — одна из ярких представительниц «женской» поэзии Латинской Америки. Первые ее книги — «Язык бриллиантов» (1919), «Холодный кувшин» (1920), «Дикий корень» (1922), — исполненные мягкой лиричностью и любовью к родной земле, принесли ей широкую известность; Ибарбуру была даже провозглашена «Хуаной Американской». Однако более поздний этап ее творчества отмечен печатью религиозного мистицизма и экзальтированной скорби.