1945
«Ты такое глубокое, небо грузинское…»
Ты такое глубокое,
небо грузинское,
ты такое глубокое и голубое.
Никто из тех, кто тебе грозился,
приюта не обрёл под тобою.
Ни турки, ни персы
и ни монголы
не отдохнули под тобой на траве,
не заслонили цветов магнолий,
нарисованных на твоей синеве.
Ошки [110]
и Зарзма [111],
и древний Тао [112]
поют о величье твоем,
о небо!
Птицы в тебе летают
и теряются в тебе,
голубом…
1945
«Вот солнце на носки привстало…»
Вот солнце
на носки привстало,
и город потянулся сонно.
Ему быть темным
не пристало.
Входило солнце
в город солнца.
И воздух был прозрачный,
ранний,
просвечивающий изнутри.
Стоял Тбилиси, как Ираклий[113]
у древней крепости Нари.
Такая ли была погода,
когда в Тифлис вступали персы
и не сдавались им подолгу
его воинственные песни?
1945
Я помню изгородь под инеем.
Снег падал тихо и светло.
Кричит петух — и вспоминаю я
мое гурийское село.
Проламывалась наледь тонкая
под грузом шага моего,
и лаяла устало Толия,
сама не зная, на кого.
Похожий на большую букву,
один на вековом посту
дуб укрывался, словно в бурку,
в свою дырявую листву.
Глубокий снег следы марали,
тропинка далеко вела,
и возле вещего марани
был ветер пьяным от вина.
Всё это — где-то и когда-то,
но позабыть о том нельзя…
Входила в Гурию каланда
и чичилаки[116] нам несла.
1945
«Охотники легко и дерзко раскладывают западни…»
Охотники легко и дерзко
раскладывают западни.
Здесь ходит горная индейка —
ее подстерегут они.
О, по опасной той аллее
мы пробегаем много дней.
Как годовалые олени,
пугаемся своих теней.
О, будь, индейка, осторожна,
не проходи по той тропе.
Ты слышишь? —
Горестно,
тревожно
твой милый
плачет о тебе.
1945
«Громче шелести, осина…»
Громче шелести,
осина,
громче, мать-земля, гуди.
Живы мы!
И зло и сильно
сердце прыгает в груди.
Лес!
У нас есть листья,
губы —
целоваться,
говорить.
О, гуди — пусть эти гуды
будут в воздухе бродить!
1945
«Когда прохожу по долине росистой…»
Когда прохожу
по долине росистой,
меня,
как ребенка,
смешит роса.
Цветы
приоткрывают
ресницы,
к моим глазам
обращают глаза.
Я вижу
движение каждого пестика,
различаю границу
утра и дня.
Ветер,
подай мне цветок персика,
травой и листьями
обсыпь меня!
Я,
эти цветы нашедшая,
хочу,
чтоб они из земли вылезали.
И как сумасшедшая —
о, сумасшедшая! —
хохочет трава
с растрепанными волосами.
Деревья сняли
свои драгоценности
и левой пригоршней
меня забросали.
Вот драгоценности —
все они в целости,
Деревья,
вы понимаете сами.
Я тоже,
я тоже сошла с ума.
Всего мне мало,
и всё мне мало!
Хохочет,
хохочет —
не я сама! —
хохочет,
хохочет сердце мое!
И ты
на исходе этого дня
листьями и травою прогоркшей
обсыпь меня,
да, обсыпь меня,
но только правой пригоршней!
1945
«О бабочек взлеты и слеты…»
О бабочек взлеты и слеты!
Может быть, я ошибаюсь.
То слезы,
то добрые слезы.
Я плачу
и улыбаюсь.
Я выросла в поле,
где на травинках
капли росы навешены.
Я веточка,
полная зеленых кровинок,
срезанная невеждами.
Я стану свирелью,
свирелью зеленой!
Нагряну к вам трелью,
трелью залетной!
Я —
этого воздуха обитательница,
не страшащаяся ничего,
Я —
плачущая обладательница
сердца твоего.
С горных пастбищ,
для любви навеяна,
медленно
я поднимаюсь кверху.
О земля,
если б ты мне не верила, —
я бы обратилась
к ветру:
— О ветер,
докажем,
докажем скорей,
докажем каждому,
что я —
свирель.
Дохни —
и медленно и жалобно
польется песня
из зеленого желоба
И прислушаются люди чутко,
и уловят
мое дыхание,
и поймут они
силу чувства,
обращенного в это звучание,
1945
«Он безмолвствует…»
Он безмолвствует,
спит на крышах,
но вот он гудеть начинает,
и тогда
на зеленых крыльях
поднимаются
к солнцу
чинары.
Страх перед ним осилив,
плача от тяжкой печали,
взмывают мои осины,
шевеля
большими плечами.
вернуться
110
Ошки — средневековой монастырь, один из культурных центров грузинской исторической области Кларджети (ныне территория Турции).
вернуться
112
Тао — феодальное княжество Тао-Кларджети, возникшее во втором десятилетии IX в. в юго-западной Грузии.
вернуться
113
Ираклий II (1720–1798) — грузинский царь из династии кахетских Багратионов, выдающийся полководец и государственный деятель.
вернуться
116
Чичилаки (груз.) — оструганный ствол деревца (со стружками), употребляемый вместо новогодней елки.