* * *
Другим знавала ты меня, а ты – ты лучше, чем была,
Твоя умножилась краса, моя же молодость прошла.
Я только пламя, ты Халил,- что ж я не гасну пред тобой?
Нет, не умру я лишь затем, чтоб ты из сердца не ушла.
Не по приказу ты меня, по доброте своей утешь.
Насколько можешь, будь со мной и, сколько хочешь, будь мила,
Меня разбитым назовешь – смогу ли не разбитым быть?
Ведь облик видела ты мой, и сердце ты узнать могла.
Лишь на служение тебе стал препоясан Низами -
Ведь он для счастья двух миров желает, чтобы ты жила,
О луна, скажи, чьим гостем ты с твоей красою станешь?
Знаменьем красы кому ты, посланным судьбою, станешь?
Голова твоя покрыта сенью царственной из амбры.
С черной сенью, чьим султаном ты ночной порою станешь?
Ты сладка, с тобою рядом тростниковый сахар – горечь.
О грабительница сердца, где ты не чужою станешь?
Ночь темна, но путь мой светел, лишь боюсь дурного глаза.
Ты родник. Во мраке этом чьей живой водою станешь?
Ты уходишь. Дух мой тоже хочет прочь уйти от горя.
Болен Низами. Целебной ты кому травою станешь?
* * *
Месяц неполный прошел, ночи- лишь стража прошла.
Входит подруга моя; кубок она подала.
Дружески села она здесь, перед взором моим.
Страха в ней нет пред врагом; нет ей от ближнего зла.
На ледяное вино, на огневой поцелуй
Право имела душа; право, как честь, приняла.
Будто бы мед с молоком, с милой слился Низами.
К большему счастью лететь в мире не сыщешь крыла!
* * *
Так роза на щеках вина смеется,
Что вся душа вина до дна смеется,
И сад от смеха стал таким веселым,
Что и тюльпан в нем допоздна смеется.
И столько над собой рыдала туча,
Что аргаван, восстав от сна, смеется.
* * *
Ты рукой мне сжала сердце, жизнь влачу пустую я.
Жизнь моя к концу приходит, в верности тоскую я.
Всюду, где ты скорбь увидишь, мне ты сватаешь ее.
А тебе всегда желаю радость молодую я.
«X какой бальзам, спросила, нужен глазу твоему?»
Из-под ног твоих лишь только пыль хочу седую я.
Я одежду шью, мечтая о свидании с тобой.
На тебя надеть хотел бы ризу золотую я.
Долго ль жить еще ты будешь, проливая кровь мою?
О тебе по свету славу разношу благую я».
* * *
Друг, утешься. Судьба нам на помощь в печали приходит,
К опечаленным, друг, из неведомой дали приходит.
Хочешь вечного счастья – не спи, ночи в дни превращая.
Спящий – слеп. Счастье к спящим ночами едва ли приходит.
Ты – Хума – накорми воробьев, ты здоров – будь спокоен.
Врач к больному,- чтоб помощь ему оказали,- приходит.
От счастливого хмеля возлюбленных нищие пьяны.
Но черед отрезвленью – не ждали иль ждали – приходит.
Мухе – мед, а на пламени бабочке в муках метаться.
Вор крадет, а к айарам беда – не всегда ли – приходит?
Бой султанский прошел, и, как дождь, всюду – стрелы да стрелы.
Дождь к полям,- если стрелы жужжать перестали,- приходит.
О дворцах ты не думай: и псарь в час охоты там нужен,
Если время рядиться в доспехи из стали – приходит.
Низами, будь утешен. Ведь каждый по-своему счастлив:
К безработным работа, что долго искали, приходит.
* * *
Жить в заботе и невзгодах, расточая зло,- не стоит.
Тосковать и горько плакать,- пусть нам тяжело,-не стоит.
Мир со всем его богатством невелик: зерна он меньше.
Перед правдою неверной преклонять чело не стоит.
День заботливый,- он полон животворного сиянья.
Предрассветного тумана все его тепло не стоит.
Наша жизнь,- я слышал,- стоит меньше малого.
Неправда. Жизнь и этого – ничтожней что бы быть могло? – не стоит.
Где путь в кумирню? Где в мечеть пройти?
Подобным мне к ним не даны пути.
Гуляка я, в мечеть не захожу,
В кумирне тоже душу не спасти.
Но между ними все ж проложен путь.
О дорогие, как его найти?
РУБАИ
* * *
Как в курильницах алоэ, наши души в нас горят,
Ужасом кровавой брани наш несчастный край объят.
К нам стремишься ли, не знаю, но от нас ты так далек!
Не вступаешься, хоть видишь, что идет на брата брат.
* * *
Дни свои влачить без друга – наигоршая из бед.
Жалости душа достойна, у которой друга нет.
Утешителя лишенный, проживи-ка, не скорбя,
Эти несколько коротких, купленных у рока лет!
От очей моих влюбленных милая тайком ушла,
Не вняла моим стенаньям и, покинув дом, ушла.
Душу за полу хватало сердце бедное мое,
Но она, на них махнувши легким рукавом, ушла.
* * *
От меня ушла ты! Где же мне тебя искать, увы!
О тоске моей великой некому сказать, увы!
Знаю, что теперь до гроба не увижу я тебя.
Мне одно осталось: кровью очи омывать, увы!
* * *
Если буду плакать, кто бы мне в беде моей помог?
Если же крепиться буду, смертный час мой недалек.
Память о тебе лелея, день и ночь вздыхаю я.
От любовного томленья смертных огради, о рок!
Нет напитка лучше сока пьяных гроздий, мне поверь!
Слава лучшая кумирен в чистом их вине, поверь!
Мир земной – развалин груда: жизнь нам лучше провести
Под кабацким ветхим кровом в сладком полусне, поверь!
КАСЫДЫ
* * *
Царь царей в слаганье слов я, в нем я – только совершенство.
Небо, время и пространство чувствуют мое главенство.
Бубенец великой славы – отзвук моего дыханья.
И перо бежит по миру, словно стяг завоеванья.
Кей-кубадовой короны достигаю головою,
Поднялось мое величье над гурхановской парчою.
Словно звуки органона, слух моя газель ласкает.
Мысли тонкие сверкают, как вино благоухают.
Я в движенье звезд – основа, а они – второстепенность.
Я – сиянье небосвода, а не туч седая пена.
В барабан не бью без толку, а забью, так свадьба будет.
Я владык не славословлю, только песни слышат люди.
Я луна, но не приемлю на себя затмений черных.
Жемчуг я без белых пятен, я из жемчугов отборных.
Люди весело смеются, если это мне желанно,-
Как в день сбора винограда почки нежного рейхана.
Если б радость не лучилась из стихов моих – жемчужин,
Кто бы пил напиток магов? Никому б я не был нужен.
Не завистник я, поверь мне, жжет моей звезды сиянье,
Как Йемена светило, сына прелюбодеянья.
Разверни мой скромный свиток, дверь открой в касыду эту,
Стихолюбы всем в подарок понесут ее по свету.
Нет в ларце простой стекляшки, что ж я жемчуг рассыпаю?
Пуст кошель! Что ж рот жемчужной раковиной раскрываю?
Сердце, вера – все разбито, что же славы я взыскую?
Голова и ноги голы, что ж о вечности толкую?
Царь и государь! Прошу я, стань на путь щедрот со мною,
Чтоб не шел я больше рядом ни со злом, ни с мыслью злою.
Твой гарем – вот это сердце – скрой от зависти и мести.
Ангел с дьяволом ужиться никогда не смогут вместе.
Не гони меня от трона потому, что я ничтожен.
Лжи и слабости проклятой грех в меня природой вложен.
Ты прости меня, я грешен. Обласкай меня, помилуй,
Чтоб приниженность и слабость наконец сменились силой.
Все, что лишь движенью служит, сдует ветер, смоют реки.
Ты необходим для жизни – жизнь дана тебе навеки.
Сохрани ты это сердце – вот и счастье и награда.
Если ж этого не будет, мне и жить тогда не надо.
Будет Низами прощенье – вот его одно желанье.
Так ли грешен он? Опасно всем небес предначертанье.
Лишь по твоему веленью я смогу быть счастлив ныне.
А придет к концу дыханье,- приведи меня к кончине.