Если культуры Армении и Грузии с самого начала развивались как культуры близкие и дружественные, но всегда самостоятельные и самобытные, то народы Средней Азии и Азербайджана, входя в один языковый и религиозный регион, имеют общее наследство, основанное на единстве арабо-персидского культурного мира. Национальные литературы как таковые здесь вычленяются гораздо позже.
Расцвет поэзии народов Кавказа и Средней Азии этого периода связан также с формированием народного литературного языка. Среднеазиатский регион, находившийся в пределах персо-арабской языковой «империи», к XV веку окончательно разрабатывает национальный, то есть тюркский, язык как язык литературный. Навои, подобно Данте или поэтам Плеяды, писал о возможностях и преимуществах своего языка, до того считавшегося, как и итальянский и французский, «варварским» языком, на котором, однако, оказалось возможным передать все оттенки чувств и мыслей в высоком искусстве поэтического слова. Руставели писал на языке, который до сих пор, то есть восемь веков спустя, почитается всеми грузинами мерилом совершенства — ясности, точности, народности. Аналогичные процессы происходили во всех литературах. Так, после Джами «отделяется» от общего ирано-таджикского корня таджикская литература и поэзия. Расцвет Ренессанса связан в Армении с формированием нового литературного народного языка — ашхарабара, заменившего древний грабар.
Эпоха высокого средневековья характерна складыванием классических местных национальных стилей, прежде всего в поэзии. Когда мы называем имена Нарекаци, Руставели, Низами, Навои, Джами, их ближайших соратников, то перед нами возникают не только могучие творческие индивидуальности, создавшие великие художественные миры, но и нечто большое, — они предстают, по существу, как создатели и творцы национальных литератур, классических стилей, наиболее полно воплотивших в слове национальное художественное мышление, определившие на столетия вперед пути развития поэтического искусства, подобно тому как в других странах и литературах это сделали Данте, Сервантес, Шекспир, Рабле, Расин, Гете, Пушкин… И не случайно именно социалистическое возрождение советских наций вновь и по-новому открыло многим национальным литературам их собственное классическое наследие, заставив «работать» его на сегодняшний день.
Эпоха Ренессанса была связана с интересом к народу и народному творчеству, прежде всего к устной поэзии, героическим сказаниям. У одних — например, у армян — сам народ сложил эпос о сасунских богатырях. Причем между взглядами на мир безымянных авторов эпоса и профессиональных поэтов есть идейно-художественная связь. У таджиков гениальный Фирдоуси, используя народные сказания, явился создателем эпоса о систанских богатырях — «Шах-наме». Эти особенности присущи многим культурам данной эпохи.
В этой связи разделение поэзии на «дворцовую» и «народную», разделение, которое особенно часто применяли по отношению к литературам народов Средней Азии, Азербайджана, к ирано-таджикской поэзии, представляется в наше время, и особенно в свете построения этой антологии, явно устаревшим. Некая отрешенность от конкретной жизненной практики и изощренность поэтической формы, погруженность в абстрактные вопросы бытия и одновременно гедонизм действительно свойственны так называемой «дворцовой поэзии». Но в наше время мы воспринимаем некоторую разницу между дворцовой и недворцовой поэзией в единстве противоположностей. Они не противостоят друг другу, а одно дополняет другое. И «дворцовая поэзия» учит «чувству поэзии», «чувству прекрасного», она «возбуждает эстетический восторг и чувство красоты», если использовать мысль Достоевского по поводу фетовской поэзии, которой сперва отказывали в праве представительства в национальном пантеоне поэзии.