Выбрать главу
О сердце, радости сосуд, что опрокинут кверху дном, С тебя теперь сошла глазурь, ты не наполнено вином, В тебе тоска моя живет, усиливаясь с каждым днем, Ты умираешь наконец, объято медленным огнем. Где страсти, где мечты мои? Погибли, стали темным сном, Живу без мысли, без страстей, в своем унынье одинок.
Скажи, по прихоти какой ты спрашиваешь обо мне: Здоров ли я? Нет, болен я, от слов мне тяжелей вдвойне! Разбит я злобною судьбой, я горько плачу в тишине, Я истощен, согбенный стан подобен молодой луне, Не жаждет радости душа, она расплавлена в огне, Остыло сердце, бедный ум из-за разлуки изнемог.
Из-за насилья наших дней, что мерзко угнетает нас, Как у Хайрата, у меня опали крылья, дух погас, Душа томится в кандалах, не слезы — кровь течет из глаз, Как эта рифма, скорбь моя повтор находит каждый раз. Я, как подстреленный птенец, в пыли, в крови лежу сейчас, Найди я ворона крыло — я и под ним спастись бы смог!

Из киргизских поэтов

Тоголок Молдо

(1860–1942)

{238}

Чума

Перевод М. Ватагина

«Ох, семья моя велика, И корова для нас, что мать, — Не протянем без молока — Не спеши ее отнимать, Отступись, отойди, чума, От коровы ты откажись, Оглянись, посмотри сама На бедняцкую нашу жизнь. О чума, отпусти, молю, Отпусти корову мою, Пожалей ты моих детей, Сосчитай-ка мою семью! Десять ртов у меня, гляди! Чем я стану птенцов кормить? Пощади, чума, пощади, Не руби последнюю нить! О чума, в чем моя вина? Ведь корова у нас одна, Не души ее, не души, Чтоб не плакали малыши…»
Но мольбе не вняла чума И корову взяла чума — Задавила жертву она, Осушила родник до дна. Молока семье не видать. Вновь поет-причитает мать О корове, которой нет, О чуме, что застила свет:
«Нас корова кормила, с ней Мы не знали голодных дней. Подарил кормилицу тесть. А теперь нам нечего есть… Всем корова нужна была, Всем по праву она была — И знакомые и родня Предлагали взамен коня. Но дороже любых коней Нам корова наша была, Мы не ведали горя с ней — Она полной чашей была. Золотое вымя ее — Благоденствие и покой… Но лихое пришло житье, Мы не ждали поры такой. Десять бедных моих птенцов! Черный день к нам в юрту пришел. На веревке висит кольцо[345], А в земле — сиротливый кол… Я рыдаю скорбя, чума, Я слезами вся истекла, Проклинаю тебя, чума, Ты на смерть семью обрекла!»

1888

Жалоба девушки, выданной замуж за старика

Перевод Т. Стрешневой

Солнце раннее не взошло над отрогами гор крутых И не слышала ничего я о сверстниках молодых. Не спустилось солнце еще за отроги высоких гор, Что за слово это — жених, я не ведала до сих пор
На погибель, ох, на беду Я за старца замуж иду. Разве замуж так выдают? Как овцу меня продают. Слезы лью у всех на виду, За хромого замуж иду. За горбатого старика, За богатого старика. Словно лошадь на поводу, Против воли замуж иду. Старика я буду женой.
Продал дочку отец родной, Сторговались, сошлись в цене… Горе горькое бедной мне! Гонят замуж, как на убой. Грех, отец мой, великий грех, Проклинаю тебя при всех: Рухнет дом, что сложен тобой, Околеет твой жеребец, И развалится твой дувал[346], Ты для дочери зверем стал. Проклинаю тебя, отец!
Жить я буду, тебя кляня. Ты родное дитя продал. Много ль взял, отец, за меня, Много ль денег за дочку взял, Породнившись с баем седым? Проклинаю я твой калым.
вернуться

345

Стр. 716. На веревке висит кольцо… — Имеется в виду кольцо, продеваемое в нос коровы.

вернуться

346

Стр. 717. Дувал — глинобитный забор.