II
Зачем тогда нужна мне жизнь моя?
Затем лишь, чтобы дожидаться смерти,
Благодаря судьбу за всякий день,
Каким из вековечного запаса
Она меня надменно одарила?…
А для чего ничтожный этот дар?
Не лучше ли сказать судьбе сегодня:
«Возьми твой дар ничтожный, — вот он, вот;
Я милостыни жалкой не желаю!»
Сказать, — ну да, сказать-то мог бы я,
Но есть ли сила совершить такое?
Не поступлю ли я наоборот
Перед лицом последнего прощанья
И не воскликну ли: «О, погоди,
Смерть грозная, и дай пожить немного,
Хоть год еще, хоть день, ну, хоть мгновенье!..»
Нет, не тому от жизни отрешаться,
Кто только вечность видит пред собою.
Так что же сделать, чтобы даже смерть
Осилить, над судьбою посмеявшись?
И вовсе нету способа такого?
Нет… Каждый умирает, и в веках
Его постигнет горькое забвенье.
Но что сказал я? Что сказал? Ужель
Забвенье всех ушедших постигало?
Ужель на свете не было таких,
Чье имя поднималось над веками?
О, Ахиллес[28]! И Гектор[29]! И Патрокл[30]!
О, тени славные гигантов наших!
Творцы былые, славные поэты!
Не стало вас, но эхо ваших дел
Переживет людские поколенья
И ваше имя в памяти людей,
Нетленное, навеки сохранится,
Пребудет выше всех иных имен!
Так масло чистое в воде не тонет, —
Хотя бы море сверху разлилося,
Оно всплывет наверх таким же чистым;
Так солнца ясного не скроют тучи,
Хотя бы собрались толпами в небе:
Раздвинутся они и, как бывало,
Оно заблещет светом лучезарным.
О вечные герои! Вас припомнив,
Развеселил я сумрачную душу.
Да, значит, смерть перехитрить возможно
И, даже не оставшись на земле,
Свою частицу все же здесь оставить,
Частицу эту — имя — обессмертить.
Пускай же ваших славных дел пример
Меня научит, как достигнуть славы,
Чтоб, переживши самого себя,
Я в памяти людской навек остался.
О, я свершу деяние такое,
Что превзойдет свершенное другими,
И вознесут грядущие века
Превыше прочих — имя Герострата!
III
Нет, не по мне высокие деянья,
Себя прославить ими — не дано…
Что может быть печальнее стремленья
Великое содеять — и не мочь
Наималейший совершить поступок!
Еще недавно думал я, что делом
Великим удивить способен землю,
А вот теперь постиг наверняка,
Что ни к чему такому не пригоден
И вовсе ни к чему не приспособлен.
Бывало, думал — воинскою славой
В сражении с врагом себя покрою,
И что же? В первом же бою с врагами
Бежал я, устрашася смерти: так
Ничтожный раб от плети убегает.
Я испугался, что умру внезапно,
Не совершив замышленного мною,
вернуться
29
вернуться
30