Прожили двадцать лет.
Но за год войны
мы видели кровь
и видели смерть —
просто,
как видят сны.
Я все это в памяти сберегу:
и первую смерть на войне,
и первую ночь,
когда на снегу
мы спали спина к спине.
Я сына
верно дружить научу, —
и пусть
не придется ему воевать,
он будет с другом
плечо к плечу,
как мы,
по земле шагать.
Он будет знать:
последний сухарь
делится на двоих.
...Московская осень,
смоленский январь.
Нет многих уже в живых.
Ветром походов,
ветром весны
снова апрель налился.
Стали на время
большой войны
мужественней сердца,
руки крепче,
весомей слова.
И многое стало ясней.
...А ты
по-прежнему не права —
я все-таки стал нежней.
Май 1942 г.
ПЕРЕД АТАКОЙ
Когда на смерть идут — поют,
а перед этим
можно плакать, —
ведь самый страшный час в бою —
час ожидания атаки.
Снег минами изрыт вокруг
и почернел от пыли минной.
Разрыв —
и умирает друг.
И значит, смерть проходит мимо.
Сейчас настанет мой черед.
За мной одним
идет пехота.
Будь проклят
сорок первый год,
ты, вмерзшая в снега пехота!
Мне кажется, что я магнит,
что я притягиваю мины.
Разрыв —
и лейтенант хрипит.
И смерть опять проходит мимо.
Но мы уже
не в силах ждать.
И нас ведет через траншеи
окоченевшая вражда,
штыком дырявящая шеи.
Бой был коротким.
А потом
глушили водку ледяную,
и выковыривал ножом
из-под ногтей
я кровь чужую.
1942
* * *
Я был пехотой в поле чистом,
в грязи окопной и в огне.
Я стал армейским журналистом
в последний год на той войне.
Но если снова воевать...
Таков уже закон:
пускай меня пошлют опять
в стрелковый батальон.
Быть под началом у старшин
хотя бы треть пути,
потом могу я с тех вершин
в поэзию сойти.
1943—1944
Действующая армия
* * *
Мы не от старости умрем,—
от старых ран умрем.
Так разливай по кружкам ром,
трофейный рыжий ром.
В нем горечь, хмель и аромат
заморской стороны.
Его принес сюда солдат,
вернувшийся с войны.
Он видел столько городов!
Старинных городов.
Он рассказать о них готов.
И даже спеть готов.
Так почему же он молчит?
Четвертый час молчит.
То пальцем по столу стучит,
то сапогом стучит.
А у него желанье есть.
Оно понятно вам?
Он хочет знать, что было здесь,
когда мы были там...
1946
ВИКТОР ГУСЕВ
НА ГРОЗНУЮ БИТВУ ВСТАВАЙТЕ!
На грозную битву вставайте,
Защитники русской земли!
Прощайте, прощайте, прощайте, прощайте!
Пожары пылают вдали...
В суровых боях защищайте
Столицу родную свою!
Прощайте, прощайте, прощайте, прощайте,
Желаем удачи в бою!
Вы нас навестить приезжайте,
Вот только не знаем куда.
Прощайте, прощайте, прощайте, прощайте!
Последняя гаснет звезда...
И мы уезжаем далече,
Не знаю, увидимся ль мы.
Прощайте, прощайте — до радостной встречи,
До вечера после войны!
1942—1943
КАЗАК УХОДИЛ НА ВОЙНУ
На вольном, на синем, на тихом Дону
Походная песня звучала.
Казак уходил на большую войну,
Невеста его провожала.
— Мне счастья, родная, в пути пожелай,
Вернусь ли домой — неизвестно.—
Казак говорил, говорил ей: — Прощай!
— Прощай! — отвечала невеста.