Шумел сурово Брянский лес,
Спускались синие туманы,
И сосны слышали окрест,
Как шли с победой партизаны.
1942
ПЕСНЯ О ДВАДЦАТИ ВОСЬМИ
Кружилась в поле злая осень,
Летела поздняя листва,
Их было только двадцать восемь,
Но за спиной у них Москва.
На них чудовища стальные
Ползли, сжимая полукруг...
«Так защитим Москву, родные!» —
Сказал гвардейцам политрук.
Летят бутылки и гранаты,
Последний бой всегда суров!
«Бей за Москву, за нас, ребята!» —
В последний раз кричит Клочков.
Не пропустили вражьи танки
Герои Родины своей,
В сырой земле лежат останки,
Лежат тела богатырей.
И славу им ветра разносят,
И слышит Родина слова:
«Их было только двадцать восемь,
Но за спиной была Москва!»
1942
ОТ КРАСНОПРЕСНЕНСКОЙ ЗАСТАВЫ
От Краснопресненской заставы,
Где вешних зорь горят лучи,
Дорогой доблести,
Дорогой славы
Шли в бой суровый москвичи.
Еще не смяты гимнастерки,
Но опален войной закат.
Прощай, любимая,
Прощай, Трехгорка,
Не забывай своих ребят...
Мели военные метели,
Прошла в боях войны гроза,
И над Берлином
Уж отгремели
Орудий наших голоса.
Вновь подмосковные пригорки,
В тени берез Москва-река,
И снова нас к себе
Огни Трехгорки
Зовут, зовут издалека.
Над Краснопресненской заставой
Огни труда всегда горят.
Знамена доблести,
Знамена славы,
Как ветер Родины, шумят.
1947
ПО-ЗА ДНЕПРОМ
По-за Днепром
Весенний гром,
Широкие раскаты...
Цветет земля,
Лежат поля,
Бугры да перекаты.
У двух дорог,
Где дуб высок,—
Солдатская могила;
И степь над ней
От всех друзей
Цветы свои склонила.
Здесь ветер пел,
Огонь летел,
Металось в поле пламя;
И за рекой
Суровый бой
Вставал над берегами.
...Цветет земля,
Лежат поля,
Бугры да перекаты.
...А за Днепром
Весенний гром,
Широкие раскаты.
1949
ВЛАДИМИР ФЕДОРОВ
* * *
Я — в кольце острокрышего города.
В эту ночь, на чужой стороне,
Все, что сердцу солдатскому дорого,
Как впервые, припомнилось мне.
Где-то рядом грохочут сражения.
Отдохнем, а на зорьке — в бой.
Смерть не делает нам снисхождения,
Но пока я — влюбленный, живой.
И готов я со смертью помериться.
Если что — знаешь, лучше без слез...
Но, по правде сказать, мне не верится,
Чтобы что-то со мною стряслось.
Видно, молодость — это непрошено,
Как вино забродившее, бьет.
Только кончится все по-хорошему —
Чует сердце мое наперед.
ИВАН БАУКОВ
ГОРИТ ВАРШАВА
Девятый день горит Варшава,
Девятый день бойцы не спят,
И галки красного пожара
В ночи летят, летят, летят.
И Висла, бледная от горя,
Волной игривой не шумит,
И древний Ян, нахмурив брови,
На запад день и ночь глядит.
В костеле догорают свечи,
Рука застыла на груди.
Усердно ксендз молитву шепчет,
Взывая к господу: «Приди...»
Но бог молчит, пылает запад,
Лютует немец по ночам...
И древний Ян снимает шляпу
И земно кланяется нам.
Полячки, ладные собою,
На перекрестке двух дорог
Взирают на бойцов с мольбою
И шепчут: «Помоги вам бог».
И дарят нам в тумане синем
Цветы и ласку влажных глаз,—
Для них солдаты из России
Дороже братьев в этот час.
А впереди горит Варшава,
Вот так же, как горел Смоленск,
И галки красные пожара
Стремятся в почерневший лес.