ПРИДУ К ТЕБЕ
Ты думаешь:
Принесу с собой
Усталое тело свое.
Сумею ли быть тогда с тобой
Целый день вдвоем?
Захочу рассказать о смертном дожде,
Как горела трава,
А ты —
и ты жила в беде,
Тебе не нужны слова.
Про то, как чудом выжил, начну,
Как смерть меня обожгла,
А ты —
ты в ночь роковую одну
Волгу переплыла.
Спеть попрошу,
а ты сама
Забыла, как поют.
Потом
меня
сведет с ума
Непривычный уют.
Будешь к завтраку накрывать,
А я усядусь в углу,
Начнешь,
как прежде,
стелить кровать,
А я
усну
на полу.
Потом покоя тебя лишу,
Вырою щель у ворот,
Ночью,
вздрогнув,
тебя спрошу:
— Стой! Кто идет?!
Нет, не думай, что так приду.
В этой большой войне
Мы научились ломать беду,
Работать и жить
вдвойне.
Не так вернемся мы!
Если так,
То лучше не приходить.
Придем — работать,
курить табак,
В комнате начадить.
Не за благодарностью я бегу —
Благодарить лечу.
Все, что хотел, я сказал врагу.
Теперь работать хочу.
Не за утешением —
утешать.
Переступлю порог.
То, что я сделал,
к тебе спеша,
Не одолженье,
а долг.
Друзей увидеть,
в гостях побывать
И трудно
и жадно
жить.
Работать — в кузницу,
спать — в кровать.
Слова про любовь сложить.
В этом зареве ветровом
Выбор был небольшой,—
Но лучше прийти
с пустым рукавом,
Чем с пустой душой.
1945
СТАЛИНГРАДСКИЙ ТЕАТР
Здесь львы
стояли
у крыльца
Лет сто
Без перемен,
Как вдруг
кирпичная пыльца,
Отбитая дождем свинца,
Завьюжила у стен.
В фойе театра
шел бой.
Упал
левый
лев,
А правый
заслонил собой
Дверей высокий зев.
По ложам
лежа
немец бил
И слушал долгий звон;
Вмерзая в ледяной настил,
Лежать остался он.
На сцену —
за колосники,
Со сцены —
в первый ряд,
Прицеливаясь с руки,
Двинулся
наш
отряд.
К суфлерской будке
старшина
Припал
И бил во тьму.
И
история сама
Суфлировала ему.
Огнем поддерживая нас,
В боку зажимая боль,
Он без позы и без прикрас
Сыграл
великую
роль.
Я вспомнил об этом,
взглянув вчера
На театр в коробке лесов.
Фанерную дверь его по вечерам
Сторож берет на засов.
Строители утром идут сюда,
Чтобы весной
Театр засиял,
как никогда,
Красками и новизной.
Я шел
и шел,
и думал о тех,
Кому на сцене жить.
Какую правду
и в слезы
и в смех
Должны они вложить!
Какие волнения им нужны,
Какие нужны слова,
Чтоб после подвига старшины
Искусству
вернуть
права!
1946
МОИ ДРУЗЬЯ
Госпиталь.
Все в белом.
Стены пахнут сыроватым мелом.
Запеленав нас туго в одеяла
И подтрунив над тем, как мы малы,
Нагнувшись, воду по полу гоняла
Сестра.
А мы глядели на полы,
И нам в глаза влетела синева,
Вода, полы.
Кружилась голова.
Слова кружились:
— Друг, какое нынче?
Суббота?
— Вот, не вижу двадцать дней...—
Пол голубой в воде, а воздух дымчат.
— Послушай, друг...—
И все о ней, о ней.