СЕРГЕЙ СМИРНОВ
ШИПОВНИК
У пыльной военной дороги
Мы сделали краткий привал.
Горели усталые ноги.
В кустах соловей бушевал.
Мы сердцем ему подпевали
В минуту блаженную ту.
И я увидал на привале
Шиповник — в росе и цвету.
Войны беспощадная сила,
Как видно, в последнем бою
Все корни ему подкосила,
Замяла в свою колею.
Но, словно назло этой силе,
Шиповник поднялся с земли,
Зацвел, отряхнулся от пыли,
Чтоб все это видеть могли...
...Когда мне действительно тяжко
В недоброй чужой стороне,
Когда прилипает рубашка
К усталым плечам и спине,—
За дымом,
За пылью летучей,
За далью, во всю широту
Я вижу
Упрямый, колючий
Шиповник в росе и цвету!
1945
ОТ ПЕРВОГО ЛИЦА
Тревога!
В эту же минуту
Я вещевой мешок беру.
А он тяжелый почему-то,
И это явно не к добру.
С таким мешком не будет толку.
Давно ли речь у нас была,
Что даже лишняя иголка
И та в походе тяжела.
Мешок — скорее наизнанку.
Мое добро передо мной:
Вот полотенце,
Вот портянки,
Платочек девушки одной,
Коробка с бритвой безопасной,
Сухой паек на самом дне
Да котелок, как месяц ясный,..
Такие вещи
кстати мне!
Но рядом —
Старые обмотки,
Брусок, тяжелый, как броня,
Трофейный штык,
Ремень короткий...
Зачем все это для меня?
За миг до нового похода
Я вспоминаю путь былой.
И... все излишки обихода
Скорее — из мешка долой!
Не так ли следует поэтам
Свои просматривать сердца,
И разговор по всем предметам
Вести
от первого лица!
Хранить лишь то,
Что сердцу свято,
Чтоб песня выглядела так,
Как вещевой мешок солдата
В часы походов и атак!
1945
БОРИС СЛУЦКИЙ
КЁЛЬНСКАЯ ЯМА
Нас было семьдесят тысяч пленных
В большом овраге с крутыми краями.
Лежим
безмолвно и дерзновенно,
Мрем с голодухи
в Кёльнской яме.
Над краем оврага утоптана площадь —
До самого края спускается криво.
Раз в день
на площадь
выводят лошадь,
Живую
сталкивают с обрыва.
Пока она свергается в яму,
Пока ее делим на доли
неравно,
Пока по конине молотим зубами,—
О бюргеры Кёльна,
да будет вам срамно!
О граждане Кёльна, как же так?
Вы, трезвые, честные, где же вы были,
Когда, зеленее, чем медный пятак,
Мы в Кёльнской яме
с голоду выли?
Собрав свои последние силы,
Мы выскребли надпись на стенке отвесной,
Короткую надпись над нашей могилой —
Письмо
солдату Страны Советской.
«Товарищ боец, остановись над нами,
Над нами, над нами, над белыми костями.
Нас было семьдесят тысяч пленных,
Мы пали за Родину в Кёльнской яме!»
Когда в подлецы вербовать нас хотели,
Когда нам о хлебе кричали с оврага,
Когда патефоны о женщинах пели,
Партийцы шептали: «Ни шагу, ни шагу...»
Читайте надпись над нашей могилой!
Да будем достойны посмертной славы!
А если кто больше терпеть не в силах,
Партком разрешает самоубийство слабым.
О вы, кто наши души живые
Хотели купить за похлебку с кашей,
Смотрите, как, мясо с ладони выев,
Кончают жизнь товарищи наши!
Землю роем,
скребем ногтями,
Стоном стонем
в Кёльнской яме,
Но все остается — как было, как было!—
Каша с вами, а души с нами.
1944