Хлещут петушьи крыльяХлеще ременной плетки.Даже про корм забылиХорошенькие молодки.
И наблюдали куры,Сбившись от стужи в груду,Как за село понуроШел он, весь красногрудый.
Он жил у меня в сарае,Куда я ходил за сеном.Про это один я знаю,Я да гнилые стены.
Я сыпал овес на току ему,А ночью он тоже спал.Но если птицы тоскуют,Всю зиму он тосковал.
Он стал и сильней и строжеИ пережил зиму ту,А весной ему стало тоже,Тоже невмоготу.
Вышел, качая гребнем,Красным, словно кирпич,И раздался по всей деревнеБоевой петушиный клич!
Вздрогнул вожак и дажеНе принял повторный бой.А мой среди кур похаживал,Покачивая головой.
СЕРЖАНТ ЗАПАСА
С шинели спороты петлички,Других не взять у старшины,И все солдатские привычкиКак будто вовсе не нужны.
Все реже думаю меж делом,Что кто-то новенький в строюБерет навскидку неумелоВинтовку звонкую мою.
Что он, не знающий сноровки,Влюбленный в "вечное перо",Клянет неправильность винтовки,Бросавшей в зависть снайперов.
И для него одно и то же:Сержант иль кто-нибудь другойХранил в подсумке желтой кожиВ обоймы собранный огонь.
Но мне бы все же знать хотелось,Что, не отставши от других,Он будет быстро и умелоДырявить черные круги.
Но ведь моя винтовка сжатаВ его неопытных руках.И до сих пор зовут сержантомМеня ребята из полка:
Все тот же я, повадки те же,И та же собранность в лице,И глаз, который неизбежноСажает душу на прицел.
И если я слыву спокойным,Так это значит – до сих порЯ помню сдержанность обоймыИ выжидающий затвор.
КОЛОДЕЦ
Я думал, как мне быть с душойС моей, не так уж и большой:Закрыть ли душу на замок,Чтоб я потом разумно могЗа каплей каплю влагу братьИз темных кладезных глубинИ скупо влагу отдаватьЧуть-чуть стихам, чуть-чуть любви!И чтоб меня такой секретСберег на сотню долгих лет.Колодец вырыт был давно,Все камнем выложено дно,Но сруб осыпался и сгнилИ дно подернул вязкий ил.Крапива выросла вокруг,И самый вход заткал паук.Сломав жилище паука,Трухлявый сруб задев слегка,Я опустил бадью туда,Где тускло брезжила вода.И зачерпнул – и был не рад:Какой-то тлен, какой-то смрад.
У старожила я спросил:– Зачем такой колодец сгнил?– А как не сгнить ему, сынок,Хоть он и к месту, и глубок,Да из него который годУже не черпает народ.Он доброй влагою налит,Но жив, пока народ поит.-И понял я, что верен он,Великий жизненный закон:Кто доброй влагою налит,Тот жив, пока народ поит.И если светел твой родник,Пусть он не так уж и велик,Ты у истоков родникаНе вешай от людей замка.Душевной влаги не таи,Но глубже черпай и пои!И, сберегая жизни дни,Ты от себя не прогониНи вдохновенья, ни любви,Но глубже черпай и живи!
ЯБЛОНИ
Яблоня в нашем саду росла,Очень крепкой она была.Самой сладкой она слыла,Самым белым цветом цвела.Сучья тяжко к земле склонив,Зрели яблоки белый налив.Зубы врежешь – в гортани мед,Теплым соком гортань зальет.
Вот покраснела в лесу листва,Вот забурела в лугах трава,Вот затрещали в печах дрова,Я не перечу – зима права.
Онемела земля во льду,Все мертво под луной в саду.Снег подлунный и тот как лед:Голубое сиянье льет.С каждым часом зима сильней,И до нежных живых корнейУж добрался лютой мороз.Спят деревья – не видно слез.Все случилось в глубоком сне,Не помог и глубокий снег.Но расплата близка всегда —В марте месяце с гор вода.
Забурлили ручьи-ключи,Заиграли в ручьях лучи,Раскрошились литые льды.Теплый дождик омыл сады.
Так ударил расплаты час,Но не все на земле он спас.Что же, яблони, где ваш цвет?Почему же и листьев нет?Вы стоите черны-черныПосреди молодой травы,От дыханья самой весныНе проснулись, деревья, вы.