Из “Гимнов родине”
1
О Русь! В тоске изнемогая,Тебе слагаю гимны я.Милее нет на свете края,О родина моя!Твоих равнин немые далиПолны таинственной печали,Тоскою дышат небеса,Среди болот, в бессилье хилом,Цветком поникшим и унылым,Восходит бледная краса.
Твои суровые просторыТомят тоскующие взорыИ души, полные тоской.Но и в отчаяньи есть сладость.Тебе, отчизна, стон и радость,И безнадежность, и покой.
Милее нет на свете края,О Русь, о родина моя.Тебе, в тоске изнемогая,Слагаю гимны я.
2
Люблю я грусть твоих просторов,Мой милый край, святая Русь.Судьбы унылых приговоровЯ не боюсь и не стыжусь.
И все твои пути мне милы,И пусть грозит безумный путьИ тьмой, и холодом могилы,Я не хочу с него свернуть.
Не заклинаю духа злого,И, как молитву наизусть,Твержу всё те ж четыре слова:“Какой простор! Какая грусть!”
* * *
Высока луна Господня.Тяжко мне.Истомилась я сегодняВ тишине.
Ни одна вокруг не лаетИз подруг.Скучно, страшно, замираетВсе вокруг.
В ясных улицах так пусто,Так мертво.Не слыхать шагов, ни хруста,Ничего.
Землю нюхая в тревоге,Жду я бед.Слабо пахнет на дорогеЧей-то след.
Никого нигде не будитБыстрый шаг.Жданный путник, кто ж он будет —Друг иль враг?
Под холодною луноюЯ одна.Нет, невмочь мне, – я завоюУ окна.
Высока луна Господня,Высока.Грусть томит меня сегодняИ тоска.
Просыпайтесь, нарушайтеТишину.Сестры, сестры! войте, лайтеНа луну!
Искали дочь
Печаль в груди была остра,Безумна ночь, —И мы блуждали до утра,Искали дочь.
Нам запомнилась навекиЖутких улиц тишина,Хрупкий снег, немые реки,Дым костров, штыки, луна.
Чернели тени на огнеНочных костров.Звучали в мертвой тишинеШаги врагов.
Там, где били и рубили,У застав и у палат,Что-то чутко сторожилиЦепи хмурые солдат.
Всю ночь мерещилась нам дочь,Еще жива,И нам нашептывала ночьЕе слова.
По участкам, по больницам(Где пускали, где и нет)Мы склоняли к многим лицамТусклых свеч неровный свет.
Бросали груды страшных телВ подвал сырой.Туда пускать нас не хотелГородовой.
Скорби пламенный язык ли,Деньги ль дверь открыли нам, —Рано утром мы прониклиВ тьму, к поверженным телам.
Ступени скользкие велиВ сырую мглу,Под грудой тел мы дочь нашлиТам, на полу…
Чертовы качели
В тени косматой елиНад шумною рекойКачает черт качелиМохнатою рукой.
Качает и смеется,Вперед, назад,Вперед, назад,Доска скрипит и гнется,О сук тяжелый третсяНатянутый канат.
Снует с протяжным скрипомШатучая доска,И черт хохочет с хрипом,Хватаясь за бока.
Держусь, томлюсь, качаюсь,Вперед, назад,Вперед, назад,Хватаюсь и мотаюсьИ отвести стараюсьОт черта томный взгляд.
Над верхом темной елиХохочет голубой:“Попался на качели,Качайся, черт с тобой”.
В тени косматой елиВизжат, кружась гурьбой:“Попался на качели,Качайся, черт с тобой”.
Я знаю, черт не броситСтремительной доски,Пока меня не скоситГрозящий взмах руки,
Пока не перетрется,Крутяся, конопля,Пока не подвернетсяКо мне моя земля.
Взлечу я выше ели,И лбом о землю трах.Качай же, черт, качели,Все выше, выше… ах!
* * *
Цветы для наглых, вино для сильных,Рабы послушны тому, кто смел.На свете много даров обильныхТому, кто сердцем окаменел.
Что людям мило, что людям любо,В чем вдохновенье и в чем полет,Все блага жизни тому, кто грубоИ беспощадно вперед идет.О правде мира что б ни сказали,Всё это – сказки, всё это – ложь.Мечтатель бледный, умри в подвале,Где стены плесень покрыла сплошь.
Подвальный воздух для чахлой груди,И обещанье загробных крыл.И вы хотите, о люди, люди,Чтоб жизнь земную я полюбил.
* * *