— Пришел какой-то господин, месье. — Новый дворецкий еще не совсем свыкся со своими обязанностями. Хорошо, хоть научился стучать.
— Что за господин?
— Говорит, по делам.
— Почему же он не явился в контору?
Еще чего не хватало, разбираться дома с каким-нибудь неотесанным адвокатишкой.
— Не знаю, месье, — честно признался Антуан.
— А сколько ему на вид лет?
— Около тридцати.
Поступок молодого человека был бестактен в высшей степени. Даже служащие конторы не позволяли себе беспокоить месье Тартавеля дома по рабочим вопросам. Это неприлично! Отправить его восвояси? Пожалуй, еще вчера он так и поступил бы. Пусть поучится правилам элементарного приличия, а потом уже можно и его процессом заняться. Нахал. Но уже сегодня Фредерик не был расположен кого бы то ни было выставлять вон. Конечно, следует начать разговор с упрека. И хозяин дома заранее напустил на себя вид оскорбленного достоинства.
Больше того, он даже отвернулся к окну. Пусть почувствует свою вину. Почувствует, что его не ждали.
— Отказать? — боязливо осведомился Антуан.
— Нет, зовите.
И вот раздался стук.
— Войдите.
Месье Тартавель постарался, несмотря на миролюбивый настрой, придать своему голосу суровость. И, едва дверь захлопнулась, не дал сказать гостю ни слова.
— Вам свойственно, месье, выяснять рабочие дела на дому? Если так, то могу лишь посочувствовать. — Фредерик знал, что никто из его служащих или клиентов не явится в Версаль вот так, без приглашения, да еще по рабочему делу.
В лучшем случае, если уж случится землетрясение или что-нибудь в этом роде, ему позвонят.
Поэтому, даже не глядя на собеседника, не видя его, он с уверенностью продолжил:
— С одной стороны рвение похвально. Но вы забываете, что у других людей могут быть иные взгляды на этот счет. Я, например, не люблю заниматься работой дома и обычно дорожу своим семейным покоем. Вам повезло, что моя супруга в саду. В противном случае я бы просто выставил вас вон.
Это бестактно. В следующий раз только в контору, молодой человек.
— И давно вы переехали?
От Жанлена не укрылось невольное телодвижение отца. Фредерик вздрогнул. А этого добиться от него было не так-то просто. Но уже через мгновение Фредерик Тартавель взял себя в руки — это было видно по напрягшимся плечам под белоснежной рубашкой. Снова отцовский кабинет. И снова он виноват. Как много раз, много лет назад. Но теперь вина его уже не детская. Это не плохие отметки, не разбитые стекла, не драка в школе и даже не грубость с матерью. Ребяческие несчастья! Сколько бы сейчас отдал Жанлен, чтобы именно они были причиной его визита. Отец отчитал бы, наказал. Но нет. В этот раз все куда сложнее. Прежняя ссора, которая уже давно забыта, но отец прав. Не сыну судить его. Его, который выбивался из сил, чтобы обеспечить семью, чтобы дети получили образование. И еще очень много «чтобы». Жанлену было стыдно. И если отец сейчас, взяв дорогого сына за воротник, спустит его с лестницы, то, безусловно, будет прав. Особенно после той встречи.
И надо же было такому случиться! После стольких лет встретиться в самый разгар веселья по поводу помолвки. Издевательство! На, любимый папочка, посмотри, как нам хорошо без тебя и твоих дурацких наставлений! Мы устроились в жизни! Мы женимся, не спросив даже твоего согласия, не представив невесту.
Отец медленно повернулся. Жанлен смотрел в пол и понял это только по заскрипевшим под его ногами половицам. Вот сейчас он скажет:
«Убирайся вон, щенок!». И придется уйти. Тихо извиниться, пробормотав под нос заранее приготовленные слова, и уйти. Потому что отец прав.
Повисла пауза. Фредерик Тартавель не двигался с места, не находя что сказать. За годы разлуки сын окончательно сформировался. Стал настоящим мужчиной. Сильные богатырские плечи. Как не идет к ним эта склоненная покорная голова. Все это напоминает очередную проверку табеля за неделю. Но что же он молчит?
Почему один? Внезапно страшная мысль осенила месье Тартавеля:
— Что… с Жаком? — Он задыхался от волнения. Что-то случилось? Конечно, иначе бы мальчик не приехал вот так без звонка и один…
Оторопевший Жанлен удивленно вскинулся, но его молчание лишь укрепило уверенность отца.
Что будет с Жозефиной?! Боже! И виноват он — отец. Автомобильная авария? Да, вероятно. Сразу вспомнилась статья в утренней газете. Ведь еще позавчера Жак был весел и здоров. Погиб, неужели погиб?
— Папа, да…
Он не дал ему договорить:
— Бедная мать. Где он? В каком состоянии?
Можно ли привести тело в нормальный вид? Губы старика задрожали, на глаза готовы были навернуться слезы.