Вопрос: Недавно В. Коротич выступал в Риге, где несколько раз клятвенно заверял: "Мы доведем до конца нашу перестройку в этой стране". Что это — наглость или реальная расстановка сил?
Мой ответ: И то и другое.
Вопрос: Юлиан Семенов привел цифры — 12 миллионов заключенных и 20 миллионов ссыльных на момент смерти Сталина. Вы согласны?
Мой ответ: Юлиану Семенову не жалко наших людей. Он может назвать цифру и тридцать миллионов, и пятьдесят…
Вопрос: Ну хоть вы-то не из "Памяти"? С остальными ясно. Ответьте громко. У нас гласность.
Мой ответ: Записка анонимная. Если у нас гласность — ну хоть бы подписались. Членского билета "Памяти" у меня нету. С его вождями я не знаком. Но беспамятным дебилом быть не хочу и вам не советую.
Моя статья "Все начиналось с ярлыков", проводящая параллель кровавой русофобии двадцатых — тридцатых годов с русофобией конца восьмидесятых (сентябрь 1988 года), вызвала ярость всей демократической прессы и бурные отклики читателей журнала. Приведу несколько из них, чтобы показать, каковы были настроения людей в это роковое время.
"Вы затронули очень важную и щепетильную сторону культа личности. Сейчас распространены публикации, в которых своеобразно реабилитируется та многочисленная группа людей, стоявших у власти. Ведь это они кормили тигренка, а когда он вырос, стали подсовывать ему своих друзей-соратников.
С. Павлович, рабочий, Алма-Ата".
"Спасибо за Есенина, за истину тех лет. Ваша статья, как удар в переносицу, разбила не только лики прошлых и настоящих угодников, но и кривое зеркало официального мнения по многим вопросам.
С. Медведев, Татарская АССР, г. Бугульма".
"Какую зловещую роль в судьбах народных крестьянских поэтов сыграли многие деятели культуры, в том числе известные писатели и поэты, которые своим авторитетом подпирали беззакония и расправу над своими соратниками по перу! Разве не отголоском периода навешивания ярлыков является тот факт, что сегодня страницы многих периодических изданий полны разноголосицы, личных выпадов, оскорблений. В истории нам нужна правда, а не домыслы, которыми, например, изобилуют пьесы драматурга Шатрова "Брестский мир " и "Дальше, дальше, дальше ".
К. Хапов, г. Ростов-на-Дону".
"Почему памятник только жертвам сталинских репрессий? А что с жертвами репрессий двадцатых годов? Что они, не люди? Неужели их память недостойна увековечивания? Надо или общий памятник всем жертвам революции и репрессий, или отдельные памятники — жертвы Сталина, жертвы Троцкого, жертвы Дзержинского, жертвы Свердлова, жертвы Ягоды, жертвы Бермана и т. д.
Однако создается впечатление, что такой ход событий кому-то невыгоден. Они быстро выдали информацию по 37-му году, создают мемориал, вершат гражданский суд над Сталиным, чтобы вывести из-под суда своих духовных отцов и дедов.
И. В. Мартынов, г. Минск".
"Ведь, действительно, черт возьми, и Бухарин и подобные ему, а также мастера слова — Светлов, Багрицкий и другие прямо или косвенно имели отношение к чудовищному кровопролитию: либо помыли руки в крови, либо пальчики замочили. Эх-ма! Слов нет… Боюсь перейти на непечатные слова и раздумья… Тошно от этой правды, но она сейчас нужнее, чем хлеб. Оскотинились. Да и мудрено было бы не оскотиниться с такой литературной, телевизионной и эстрадной кормежкой. А журнал Ваш, чувствую, сожрут: слишком силы неравные!
Всего доброго
Васильев А. А., г. Москва".
Еще несколько писем об исторической драме тех лет.
От Е. Г-вой, специалиста по античной филологии, автора нескольких книг, вышедших в серии ЖЗЛ, датированное ноябрем 1990 года:
"Из двадцати лет пребывания в Академии я вынесла убеждение, что судьба способного русского человека, не скрывающего своих патриотических и антикапиталистических убеждений, предрешена заранее. Но Бог вывел меня на Юрия Ивановича Селезнева. Он ободрил, поддержал меня. Светлая вечная память ему и царствие небесное. Казалось бы, дело наладилось. Я опубликовала в ЖЗЛ биографию Еврипида и Эпикура, сдала биографию Плутарха, но грянула перестройка…