«Жжет меня, — ответствую,
внутренняя рана,
Коей от Венеры я
уязвлен нежданно.
Нет мне в мире снадобья,
нету исцеленья,
И к Венере-матери
я взослал моленья.
Девица блаженная,
будь же благосклонна,
Донеси мольбу мою
до Венеры трона!»
Вняв, пошла красавица
в сень святого крова
Возвестить владычице
вверенное слово.
«Ты, которой ведомы
тайны нежных тайн,
Ты, что ласкова ко всем,
кто любовью маян,
О царица мощная
многосластной страсти,
Исцели болящего
от его напасти!»
Се введен я, трепетный,
во предел алтарный,
Се узрел Венеры я
облик лучезарный
И воззвал приветственно,
преклонив колени:
«О, внемли, желанная,
чтущего хваленью!»
«Кто ты, — молвила она, —
юноша речистый?
Чем взошел ты мучимый
в сень святыни истой?
Ты не оный ли Парис,
цвет земного круга?
От какого страждешь ты
томного недуга?»
«О Венера, лучшая
из богов могущих,
В судьбах ты не сведуща
прошлых и грядущих!
Я лишь бедный юноша,
смерти злой пожива,
Но меня излечишь ты,
в благости нелжива».
«Прав ты, славный юноша,
здесь явясь во храме!
Прав ты, снарядив себя
звонкими дарами!
Если дашь динарии
лучшего чекана —
Знай: твоя излечится
бедственная рана».
«Вот кошель наполненный —
все мое именье;
В нем мое да явится
жертвоприношенье!
Утоли палящий огнь
страстного калеки
И прославься от меня
присно и вовеки!»
Тесно руки сблизивши,
следуем в покои,
Где стояли девушки
стройною толпою,
Сходствуя одеждами,
сходствуя по виду
И прекрасны ликами,
как сама Киприда.
Нас они завидевши,
хором привечали
И богине в сретенье
речи их звучали:
«Благо во прибытии!
Вместе ль возликуем?»
«Нет, — Венера молвила, —
высшего взыскуем!»
Скрылись девы оные,
внявши мановенью,
Остаюсь с богинею
я в уединенье.
Услаждаюсь звуками
вежественной речи
И на ложе постланном
жажду нежной встречи.
И, совлекшись всех одежд,
мне она предстала,
И сияньем наготы
вся она блистала,
И простерла на одре
сладостное тело,
Ярость плоти мужеской
впив в себя всецело.
Налюбившись, встали мы
омовенья ради:
Тек источник сладостный
в божьем вертограде,
В коем омовение
было обновленье,
Изымавшее из тел
тягость и томленье.
Но по омовении
всчувствовало тело,
Сколь от сладострастия
много ослабело;
И к Венере обратил
я такое слово:
«Есть хочу и пить хочу:
нет ли здесь съестного?»
Вот на блюде вносятся
утки, гуси, куры —
Все дары пернатые
матери-натуры;
Вот муку на пироги
мерят полной мерой —
Так-то мне пируется
с щедрою Венерой.
Три отрадных месяца
был я при богине,
Данью достодолжною
чтя ее святыни;
Днесь иду в дальнейший путь
с праздною сумою,
Быв от мук богинею
исцелен самою.
Всех пусть добрых юношей
речь моя научит:
Если стрелы страстные
сердце ваше мучат —
Пусть единой из Венер
тело препоручат,
И целенье скорое
от нее получат.
ПРОКЛЯТИЕ ВЕНЕРЕ
Прокляну Венеру я,
Если не отстанет
И не перестанет
Прежней
мучить верою,
Поначалу нежной,
А потом мучительной,
А потом губительной
Скорбью неизбежной.
В игрища Венерины
Я вступал впервые
В дни мои былые
Скромно,
неуверенно;
Но теперь я помню:
Нет ее заманчивей,
Нет ее обманчивей,
Нету вероломней.
Венеры в ратном стане я
В дни ранние
Служил со всем старанием,
Как подобает мужу;
Уж воин я заслуженный,
Натруженный,
А все-таки я нужен ей —
Зовет меня к оружью.
Умы людей баюкая,
Лишь мукою
И тягостной докукою
Казнила их Цирцея;
Но от ее прельщения
Умение
Спасло ведь тем не менее
Скитальца Одиссея.
Зачем мне безответно
Пылать любовью тщетной?
Уж лучше ненавидеть!
Но нет, да минет любящих
Удел все узы рубящих:
Пусть радости
Их младости
Судьба не смеет тягостью
Обидеть!
Любовь хоть и обманет,
Но пусть она не станет
И ненавистью злобной!
Кто в страсти злобой лечится,
Тот тщетно духом мечется:
Стремление
К целению
Ума — вот путь, спасению
Подобный!