Выбрать главу
Быть может, речь моя длинна, Но в ней ведь объединена Вся тысяча моих речей — Бессонных дум в тоске ночей...»
Всего я не договорил — Порыв любви меня сморил. Смежились веки, я вздохнул И, обессиленный, заснул.
Но и во сне вы предо мной Желанной грезою ночной. Хоть день и ночь моя мечта Одною вами занята, Но сон всего дороже мне: Над вами властен я во сне. Я милое сжимаю тело, И нет желаниям предела. Ту власть, что мне приносит сон, Не променял бы я на трон. Длись без конца, мой сон, — исправь Неутоленной страсти явь!

Миниатюра из рукописной хроники. XIII век

БЕРТРАН ДЕ БОРН{12}

* * *
Мила мне радость вешних дней,[59] И свежих листьев, и цветов, И в зелени густых ветвей Звучанье чистых голосов, — Там птиц ютится стая. Милей — глазами по лугам Считать шатры и здесь и там И, схватки ожидая, Скользить по рыцарским рядам И по оседланным коням.
Мила разведка мне — и с ней Смятенье мирных очагов, И тяжкий топот лошадей, И рать несметная врагов. И весело всегда я Спешу на приступ к высотам И к крепким замковым стенам, Верхом переплывая Глубокий ров, — как, горд и прям, Вознесся замок к облакам!
Лишь тот мне мил среди князей, Кто в битву ринуться готов, Чтоб пылкой доблестью своей Бодрить сердца своих бойцов, Доспехами бряцая. Я ничего за тех не дам. Чей меч в бездействии упрям, Кто, в схватку попадая, Так ран боится, что и сам Не бьет по вражеским бойцам.
Вот, под немолчный стук мечей О сталь щитов и шишаков, Бег обезумевших коней По трупам павших седоков! А стычка удалая Вассалов! Любо их мечам Гулять по грудям, по плечам, Удары раздавая! Здесь гибель ходит по пятам, Но лучше смерть, чем стыд и срам.
Мне пыл сражения милей Вина и всех земных плодов. Вот слышен клич: «Вперед! Смелей!» И ржание, и стук подков. Вот, кровью истекая, Зовут своих: «На помощь! К нам!» Боец и вождь в провалы ям Летят, траву хватая, С шипеньем кровь по головням Бежит, подобная ручьям...
На бой, бароны края! Скарб, замки — всё в заклад, а там Недолго праздновать врагам!
* * *
Наш век исполнен горя и тоски,[60] Не сосчитать утрат и грозных бед. Но все они ничтожны и легки Перед бедой, которой горше нет, — То гибель Молодого Короля. Скорбит душа у всех, кто юн и смел, И ясный день как будто потемнел, И мрачен мир, исполненный печали.
Не одолеть бойцам своей тоски, Грустит о нем задумчивый поэт, Жонглер забыл веселые прыжки, — Узнала смерть победу из побед, Похитив Молодого Короля. Как щедр он был! Как обласкать умел! Нет, никогда столь тяжко не скорбел Наш бедный век, исполненный печали.
Так радуйся, виновница тоски, Ты, смерть несытая! Еще не видел свет Столь славной жертвы злой твоей руки, — Все доблести людские с юных лет Венчали Молодого Короля. И жил бы он, когда б господь велел, — Живут же те, кто жалок и несмел, Кто предал храбрых гневу и печали.
Нам не избыть унынья и тоски, Ушла любовь — и радость ей вослед, И люди стали лживы и мелки, И каждый день наносит новый вред. И нет уж Молодого Короля... Неслыханной отвагой он горел, Но нет его — и мир осиротел, Вместилище страданья и печали
Кто ради нашей скорби и тоски Сошел с небес и, благостью одет, Сам смерть приял, чтоб, смерти вопреки, Нам вечной жизни положить завет, — Да снимет с Молодого Короля Грехи и вольных и невольных дел, Чтоб он с друзьями там покой обрел, Где нет ни воздыханья, ни печали!
* * *
Люблю, чтобы под старость отдавали[61] И власть свою, и дом свой молодым: В большой семье достойных нет едва ли, Чтобы отцам наследовать своим. Вот признаки, что больше говорят, Чем птиц прилет или цветущий сад: Красавицу, сеньора ли сменить Не значит ли и жизнь омолодить?
Но наши донны юность потеряли, Коль рыцаря у них уж больше нет, Иль сразу двух они себе стяжали, Иль любят тех, кого любить не след, И честью замка мало дорожат, Иль о делах любовных ворожат. Что им жонглер? Ведь сами говорить Охочи так, что не остановить!
вернуться

59

«Мила мне радость вешних дней...» — Известнейший сирвентес поэта. Александр Блок дал яркий стихотворный пересказ I, II и IV строф этой поэмы в качестве песни первого менестреля в своей драме «Роза и Крест» (д. IV, сц. III). Вот эти строфы:

Люблю я дыханье прекрасной весны И яркость цветов и дерев; Я слушать люблю средь лесной тишины Пернатых согласный напев В сплетенье зеленых ветвей; Люблю я палаток белеющий ряд, Там копья и шлемы на солнце горят, Разносится ржанье коней, Сердца крестоносцев под тяжестью лат Без устали бьются и боем горят. Люблю я гонцов неизбежной войны, О, как веселится мой взор! Стада с пастухами бегут, смятены, И трубный разносится хор Сквозь топот тяжелых коней! На замок свой дружный напор устремят, И рушатся башни, и стены трещат, И вот — на просторе полей — Могил одиноких задумчивый ряд, Цветы полевые над ними горят. Люблю, как вассалы, отваги полны, Сойдутся друг с другом в упор! Их шлемы разбиты, мечи их красны, И мчится на вольный простор Табун одичалых коней! Героем умрет, кто героем зачат! О, как веселится мой дух и мой взгляд! Пусть в звоне щитов и мечей Все славною кровью цветы обагрят, Никто пред врагом не отступит назад!

Среди подготовительных работ А. Блока к драме сохранился полный перевод текста этого стихотворения в прозаической форме. Песнь Бертрана де Борна упоминается — или частично цитируется в русском переводе — в большом количестве учебных пособий и работ по французскому средневековью. Наиболее известен неоднократно публиковавшийся перевод А. Сухотина. Отметим, что в публикуемом нами переводе Валентины Дынник исправлена смысловая ошибка, встречающаяся не только в русских, но и во французских, немецких и других переводах. У А. Сухотина, например, конец стихотворения звучит так: «Бароны! жить войною // Завидней, чем своих домов // Закладом, сел и городов». Этого в оригинале нет.

вернуться

60

«Наш век исполнен горя и тоски...» — Поэма представляет собой плач на смерть Молодого Короля (Генриха II Плантагенета), скончавшегося от болезни в г. Мартеле (департамент Лот), в самый разгар борьбы против объединенных сил брата и отца. Восхваление умершего входит в число «общих мест» плача как жанра. Следует заметить, что «Молодой король» пользовался очень большой популярностью в Окситании и стал героем многочисленных легендарных рассказов, донесенных до нас авторами ранних итальянских новелл (конец XIII — начало XIV в. и позднее).

вернуться

61

«Люблю, чтоб под старость отдавали...» — Понятие «молодость» является одним из ключевых понятий идеологии трубадуров. Куртуазная идеология, по-видимому, сложилась под влиянием настроений самой многочисленной и самой необеспеченной части феодального сословия, которую составляли младшие сыновья крупных феодалов, мелкие рыцари, наемные воины, поэты, чье положение приближалось к положению служилого рыцарства. Это была одновременно и возрастная и социальная прослойка, и потому понятия «молодость», «молодой» получили широкий идейный смысл и совпали с понятиями «благородство», «благородный», а их антиподы — «старость» и «старый» слились с моральными понятиями «подлый», «подлость». Поэтому сирвентес, прославляющий молодость, и превратился под пером поэта в яркое морально-назидательное произведение, бичующее «пороки века». Ричард — король Ричард Львиное Сердце.