К жизни можешь только ты меня вернуть.
Госпожа! Спасать меня давно пора.
Если так в тебя влюбился кто-нибудь,
Это, стало быть, не детская игра.
Долог и тернист мой путь,
А ты добра!
Посмотри ты на меня, не обессудь!
Все одно мне: завтра, нынче и вчера.
Спеть о многом бы я мог на этот лад,
И любовь открыть, и верность, и печаль.
И пускай меня в ошибках уличат,
Лживым словом я обмолвился едва ль.
Если был я виноват,
Мне очень жаль.
Как дождаться мне спасительных услад?
Между мною и тобой такая даль!
* * *
Горевать и плакать некому со мною.
С миром я в раздоре.
Ей самой сегодня без прикрас открою
Злое мое горе.
От подобной хвори как найти лекарство,
Если променять любовь мою на царство
Я не согласился бы вовеки?
Разум помутился в человеке!
Взглядом благосклонным в сердце мне вселила
Гордую мечту.
Яркое сиянье этого светила
Солнцу предпочту.
На меня она украдкой оглянулась,
Алыми устами вдруг мне улыбнулась.
И предался своему я счастью,
Выше солнца вознесенный страстью.
Говорят про наши тайные свиданья.
Это клевета!
Свет на расстоянье мне в моем страданье,
Госпожа чиста.
Или каменные стены ей помеха?
И сквозь них она пройдет, моя утеха.
Никакой тогда мне путь не страшен.
С нею зашагаю выше башен.
Может быть, влюблен я в госпожу Венеру?[176]
Ах, когда бы так!
Осчастливить сердце, грустное не в меру,
Для богинь пустяк.
Выглянет она в заветное оконце,
И воистину тогда мне светит солнце.
Отвернется, подойдет к подругам,
И один я со своим недугом.
Петь такие песни человек не вправе.
Это грешный жар!
Господи, помилуй, господи, избави
От любовных чар!
Я пою, как пел бы лебедь, умирая.
Выпрошу ли света? Сподоблюсь ли рая?
И порой становится обидно:
Я страдаю, а другим завидно.
* * *
Голос отдаленный,[177]
Песня лютни все нежней.
Для души влюбленной
Нет веселия грустней.
Солнце жизни моей,
Всех светлей,
Всех милей,
Пляшет и поет среди полей.
Окрыленный,
Мчусь я к ней.
Слезами омыта
У любви моей щека.
Дескать, жизнь разбита,
Умер друг наверняка.
Смерть моя далека.
И пока
Так близка
К моим устам ее рука,
Позабыта
Вся тоска.
Вот мое светило
Там на крепостной стене.
Сердце мне прельстила
Она в своей вышине.
Всей стране
Быть в огне.[178]
Не во сне, —
По весне
Госпожа моя при ясном дне
Помутила
Душу мне.
* * *
Если женщин я кляну,
То, значит, согрешил я из-за госпожи.
У нее навек в плену,
Хоть песни пой,
Хоть верой-правдою служи!
Ярче в мае нет лучей!
Когда мой весенний день
Передо мной,
Всем сердцем улыбаюсь ей.
Когда она
Не так строга,
Освобождаюсь я от всех моих забот.
Моя весна
Мне дорога,
И веселей меня никто на свете не живет.
В благодарность ей пою
И желаю ей добра.
Такая радость исцелила боль мою.
Этой песней
Не мешало б
Дать самому себе заранее урок.
Вздох уместней
Громких жалоб.
Разве не сам я на себя беду навлек?
Получил я поделом
И желаю госпоже
Таких скорбей не ведать на веку своем.
* * *
Красное лето
скрылось в отдаленье.
Где цветы были,
на землю снег лег.
Я жду привета,
как ждут исцеленья.
Или конец мой
совсем недалек?
Пусть клевер мой поблек.
Не жаль мне солнца,
не жаль первоцвета,
Только бы видеть
румянец ее щек.
Ее зеница —
солнце для напева.
В белую шею,
в губы я влюблен.
С ней не сравнится
никакая дева.
На свете краше
я не видел жен.
Я ранен, я сражен,
Разум теряю.
Нет, не нужно гнева!
Сжалься, королева,
мой заслышав стон!
Венчаю песней
тебя, дорогая!
Как совершенно
искусство творца!
Нет звезд чудесней.
Никогда другая
Так не заблещет,
радуя сердца.
Восторгу нет конца.
Лучше всех песен
радостного мая,
Всех птиц счастливее
любовь певца.
* * *
Не правда ли, странно?
Болит моя рана,
А милой смешно.
Нет, не мечами,
Светлыми очами
Сердце пронзено.
Я не сплю ночами,
А ей все равно.
Ей, такой красивой,
Доброй и счастливой,
Как ей не грешно!
вернуться
177
«Голос отдаленный...» — Принадлежность трех строф, передающих три маленькие сцены, к одной песне, точно не установлена.