Дождется радости своей
Тот, кто страстями наделен.
А если все как у людей
И славой ты не вдохновлен,
Тогда и радость — горькая досада.
Избрать себе возлюбленную надо.
Ничуть я не горюю,
Когда ворчит завистник злобный.
Перенести легко беду такую.
И тот, кто чист, и тот, кто свят,
Злых языков не избежит.
Завистники меня корят:
Чего, мол, человек блажит?
Души своей ни от кого не скрою!
Пока не властно чувство над тобою,
Жизнь для тебя — темница.
Ты мертв, пока не понял ты,
Что сердцу твоему нужна царица.
* * *
«Вновь едут рыцари сюда.
Когда им только надоест?
А у меня своя беда:
Скоропалительный отъезд
Того, кто мне милее всех,
Любезного героя,
Чей ослепительный успех
Завистливому не дает покоя».
Служил я, не жалея сил,
И послужить готов я впредь.
Кто госпожу, как я, любил?
Все был готов я претерпеть.
Но дали ей дурной совет,
Чтоб гневом испытала
Того, кто верен столько лет.
И началась тогда моя опала.
«Утешить я его должна,
За все страданья наградив.
Отныне буду с ним нежна,
Чтобы остался рыцарь жив.
Свое достоинство храня,
От милого не скрою:
Когда гостит он у меня,
Сам император, кажется, со мною».
Сдается мне, что никогда
Не ведать мне удачи.
Так не везет мне, что беда.
Пропал я, не иначе.
Хоть весть о том, что я любим,
Принять я рад на веру,
Как жить мне с пламенем таким?
Ведь госпожа любить привыкла в меру.
* * *
«Людей послушать я готова,
Но как они мне досаждают!
Один совет умней другого.
Веселье строго осуждают:
«На что это похоже?»
А загрущу, — так нет! грустить негоже.
Чужим умом бы я жила,
Да что-то умных не видать,
И жизнь мне тяжела.
Он служит мне зимой и летом.
Когда бы мудрый кто-нибудь
Помочь решился мне советом!
В чужое сердце заглянуть —
Вот что сейчас мне нужно.
Ах! Я перед обманом безоружна!
Поверив ласковым словам,
Не только тело, — всю себя
Любимому отдам!»
Я сразу понял госпожу.
Она меня не поняла.
Что ей на это я скажу?
Мне жизнь такая не мила.
Я весел только с виду.
Я затаил в душе моей обиду.
Своею жалобой беззвучной
Соперников не обвиняет
Вздыхатель злополучный.
Но не предам свою мечту,
Которая велит: «Служи!»
Я службой вновь приобрету
Расположенье госпожи.
Пусть милая бранится,
Лишь ей принадлежит моя десница.
Пусть буду в битве я сражен!
Без боя уступать грешно
Таких прекрасных жен.
* * *
Хотел бы знать я, каково
Тому, кто любит и любим.
Вся жизнь — блаженство для него.
Не расстается счастье с ним.
Вот если бы узнать мне точно:
Такая верность вправду ли бессрочна
И добрый слух о ней не лжив?
Дай бог изведать это мне,
Пока я, грешный, жив!
Я знаю: робость мне мешает
Взаимность вымолить у ней.
Такой мне страх она внушает,
Что я провел немало дней,
Не смея вымолвить ни слова
В предчувствии отказа рокового.
Награда не для робких душ!
И ни один ей до сих пор
Не приглянулся муж.
Увы! Дерзнув заговорить,
Я не был бы самим собой.
Нет, не по мне такая прыть!
Как мне вступить в подобный бой?
И все же в бой вступить мне надо.
Пусть не победа, пусть пощада.
Плен лучше моего томленья:
Когда страдать судил господь,
Где плен, там избавленье.
Чужим не верю голосам:
Мол, погибаешь ты, любя!
Что мне до них, когда я сам
Счастливым чувствую себя?
Мне хорошо. Пускай глумятся
И всячески мне досадить стремятся,
Я все готов перестрадать.
Подольше бы не проходила
Такая благодать.
А как на сердце тяжело,
Когда нельзя побыть мне с нею!
Вот это зло и вправду зло,
Но я его преодолею.
Хитрит напрасно мой хулитель.
Во мне навек моей любви обитель.
Я так любовью одержим,
Что не пристало госпоже
Считать меня чужим.
Утратить разум от любви,
Из-за любви пойти на гибель —
Уроном это не зови,
По-моему, все это прибыль.
Я всем пожертвую охотно,
Жилось бы только милой беззаботно.
Где красота, там доброта.
Навеки всем светилам свет,
Любимая чиста.
Наш судия неколебимый —
Бог — красоты не пожалел,
Чтобы обрел в лице любимой
Я свой целительный удел.
На чувство чувством отвечая,
Иного счастья на земле не чая,
Завистникам наперекор,
Я целый мир отдать готов
За этот нежный взор.