* * *
Ею жил я столько лет.
Денек бы мною пожила она!
Волосы меняют цвет.
Вот вся моя награда — седина.
Жалуюсь я, поседев.
На милость не пора ли ей сменить неправый гнев?
Я бы службой пренебрег,
С ней распростившись, был бы я таков.
Жизнь мне без нее не впрок.
Не сбросить мне вовек моих оков.
Слабость я свою кляну.
Женою побежденный, оказался я в плену.
Разорив мой дом дотла,
Смиренных чувств моих не пощадив,
Злая мигом отняла
Мой разум, честь мою, все, чем я жив.
Пусть попробует в ответ
Сказать, что это я не прав, что доказательств нет!
«От проклятий толку мало.
Не смеет он задеть меня всерьез.
Мне бояться не пристало
Упреков, обвинений и угроз.
Красоту не побороть.
Сильнее всяких войск моя пленительная плоть».
Если ветреница мнит,
Что я возненавижу страсть мою,
Этих не стерпев обид, —
То в сердце я надежду затаю,
Для служения рожденный.
Перестрадав свое, утешусь я, вознагражденный.
* * *
Госпожу я заклинаю столько лет:
«Смилуйся ты надо мной!»
Ей до жалобных молений дела нет.
Я готов любой ценой
Самый трудный выполнить приказ.
Кто бы в мире меня спас
От моих влюбленных ненасытных глаз!
Если бы нашелся умный человек!
Он бы мне в беде помог.
Неужели мне томиться весь мой век?
Как ответ ее жесток!
Госпоже служить я дам обет.
Самому себе во вред
Клятвам верен я, пускай надежды нет!
Уличен людьми в обмане гнусном,
Я сгорел бы со стыда!
Жалобе моей, моим напевам грустным
Кто поверил бы тогда!
Сам себя судить я буду строже.
Сам я знаю: лгать негоже.
От подобного греха избави боже!
Вряд ли в мире есть любовь сильней моей.
Преданнее нет сердец!
Кто сказать посмеет: «Мне она милей!» —
Тот расчетливый хитрец.
Видит бог, как мне всегда была
Госпожа моя мила.
Что весь мир! Была бы госпожа цела!
В ней моя награда, слава и почет.
Лишь любовью рыцарь жив!
Что, если моя любимая умрет,
Радости меня лишив?
Ей понять бы надо в свой черед,
Что меня тоска берет.
Острой болью прерван гордый мой полет.
* * *
Много суетных утех.
Истинная радость, как всегда, на миг.
И, конечно, смех — не смех
Для того, кто в жизни счастья не достиг.
Прежде был я весел день и ночь,
До забав я был охоч.
Веселиться мне теперь невмочь.
Стражду по своей вине.
Сам себя признал я перед ней виновным.
Госпожа сказала мне,
Что, мол, нет конца моим делам греховным.
У нее в глазах такой укор,
Что я сам не свой с тех пор.
Слишком строг подобный приговор!
Сколько лет я ей служил!
Госпожа не хочет знать заслуг моих.
Сколько песен я сложил!
Госпоже моей как будто не до них.
Я ли не был праведен и смел!
Жизни я не пожалел.
Видите, как сладок мой удел!
Все напрасно: стыд и гнев.
Я схожу с ума. Не писан мне закон.
Госпожу мою узрев,
Я, непостоянный, был навек пленен.
В мире не проложено дорог,
По которым бы я мог
Убежать от злых моих тревог.
Навсегда любовь со мной.
Я любовь мою чужому не отдам.
Нет, не для меня покой.
Буду жить, как жил я, с горем пополам.
Видит бог, мне в мире ни одна
Так не нравилась жена.
Лишь бы мне она была верна!
* * *
«Слово каждое бесценно
В долгожданной песне, в доброй вести.
Отвечай мне откровенно:
Хорошо ему на новом месте?»
«Госпожа, он весел был.
По вашей милости в нем тот же самый пыл!»
«Если так, я очень рада.
Поумнел он, значит, если так!
Мне вздыхателей не надо.
Нравится мне больше весельчак».
«Госпожа! Покорный вам,
Перечить вашим не посмеет он словам».
«Лишь по моему приказу
Рыцарь петь поклялся или нет?»
«Госпожа! Пока ни разу
Не нарушен тягостный обет.
Или он уже нарушен?»
«Боюсь, не слишком ли мой рыцарь мне послушен!
Что бы я ни повелела,
Говорят, я петь ему мешаю.
Ну какое людям дело?
Радости, мол, я весь мир лишаю.
В толк я, право, не возьму, —
О, горе мне! — какой приказ мне дать ему!
Нет, не женским красноречьем,
Женской красотой пленился друг.
Ран сердечных не залечим!
От непостоянства столько мук!
С ним порвать бы наконец.
Ах! Постоянство — цепь для страждущих сердец!»