Рим! Ты закоснел
Во лжи и преступленьях,—
Мастер гнусных дел,
Ты множишь каждый день их,
Я б не преуспел
В одних перечисленьях.
Всюду сея страх,
Все ввергая в прах,
Чтоб держать в цепях,
Ты лишь о новых звеньях
Помышлял в мечтах.
Рим! Ты вор в ворах
И, что себе ни сцапай
Ты в чужих краях,
Все держишь цепкой лапой.
Воровством пропах
Давно ты, вкупе с папой.
Ты, с чумою схож,
Миру смерть несешь,
И не скроет ложь
Ту смерть под яркой вапой.
Что ж, господь, ты ждешь!
Рим! Мне невтерпеж
Все дожидаться срока,
Скоро ли падешь
Ты, чудище порока,
Скоро ль в ад пойдешь,
Покаранный жестоко!
Господи, вонми!
Сжалься над людьми,
Грозно устреми
На Рим святое око,
Власть его сомни!
Рим! Легло костьми
Из-за тебя немало
Тех, кого детьми
Ты называл, бывало.
Я б хлестал плетьми
Любого кардинала.
Правя смертный пир,
Жаждет римский клир
Покорить весь мир
Во что бы то ни стало.
Власть — вот твой кумир!
Рим! Твоих проныр
Змеится вереница,
В мире лад и мир
Сгубить она стремится.
Ты их командир,
Так нечему дивиться!
Гнев мой справедлив,
Если, стыд забыв,
Корыстолюбив,
Ты слышишь, как блудница,
Лишь греха призыв.
Рим! Чуть возомнив,
Что император славный
Слаб иль нерадив,
И на венец державный
Посягнуть решив,
В свой замысел злонравный
Рад вовлечь ты всех.
Гнусен твой успех:
Снять измены грех —
Он тайный или явный —
Папе нет помех.
Рим! И тех и сех
Ты совратил обманом,
Но смени свой смех
Рыданьем покаянным:
Там, на небесех,
Бог оком недреманным
Над землею бдит!
Твой кошель набит,
Ты же все не сыт
Тем златом окаянным.
Ад тебе грозит.
Рим! Елей струит
Толпе твой голос скромный.
Как елей смердит
Враждою неуемной,
Как он ядовит,
Не распознать ей, темной:
В жилах яд течет
И к войне влечет,
Жизнь — уже не в счет!
А пастырь вероломный
Множит свой доход.
Рим! Слушок идет,
Что, мол, тонзура часто
Вред попам несет:
Зазябнет мозг подчас-то,
Вот и не растет,
Глуп, а пасть — зубаста!
На Безье, в разбой
Зван Сито тобой,
Скорбным головой.
Пуста башка — так баста!
Снять ее долой!
Рим! Любой ценой —
Насилья иль подвоха —
Жрешь ты кус чужой,
Когда лежит он плохо.
Агнца вид святой
Состроил ты, пройдоха,
Лют, как волк иль змей.
Много, лиходей,
У тебя сетей,—
Да, уж такого жоха
Бесу нет милей!
ПЕЙРЕ КАРДЕНАЛЬ
* * *
Хоть клирик ядовит
И злобою смердит,
А в пастыри глядит,—
Он за одежды чтим.
Смекнул же Изенгрим:
Овечью шкуру надо —
И псам сторожевым
Не уберечь их стада.
В овцу преображен,
В овечий влез загон
И всласть наелся он,—
Вот тем и поп силен!"
Наш император мнит,
Что всюду он царит,
Король свой трон хранит,
А граф владычит с ним
И с рыцарством своим,—
Поп правит без парада,
Но поп неодолим,
Нет с этим вором слада.
Поповский трон — амвон,
И под церковный звон
Даятель обольщен,
А поп обогащен.
Тем выше он сидит,
Чем меньше башковит,
Тем больше лжет и мстит,
Тем меньше укротим,
Тем больше риска с ним.
Попы—не церкви чада:
Враги один с другим,
Они — исчадье ада.
Попами осквернен
Всевышнего закон,—
Так не был испокон
Господь наш оскорблен.
Поп за столом сопит,—
Уже настолько сыт! —
А сам на стол косит,
В жратве неудержим,
Тревогой одержим,
Что жирная услада
Сжуется ртом чужим.
Да для какого ляда,
Не зван, не приглашен,
За стол к нам лезет он!
Для нищих есть канон,
Вот, получай — и вон!
Арабов защитит
Их мусульманства щит,
Арабам не грозит,
Что поп вотрется к ним,
Смирен, как пилигрим.
А где у нас ограда,
Коль так попов мы чтим
Лишь из-за их наряда?
Но нынче посрамлен
Их черный легион:
Был Фридрих принужден
Поставить им заслон.
Кто ими охмурен,
Да будет упрежден:
Мерзавцев всех времен
Сей сброд затмить рожден!
* * *
Ну вот! Свободу я обрел.
Способен снова есть и спать,
Совсем забыв, что может, мол,
И в жар, и в дрожь любовь бросать.
И по ночам хожденье
Меня теперь уже не ждет:
Хоть писем мне никто не шлет,
Не чувствую томленья.
С игрою в кости кончен счет!
Не всё продул — и то везет!
Я новой радостью расцвел:
Не стал изменниц обличать
И вспоминать обид укол,
На гнев мужей негодовать,
Метаться в исступленье,
Скорбеть, что годы напролет
Любовь мне счастья не несет,
Что стал с тоски как тень я.
Нет! Искренность душа блюдет.
И в том — свобода из свобод.
Я ворох слов пустых отмел,
Что лучшей донны не сыскать,
Что свет еще не произвел
Других красавиц, ей под стать.
Не плачу ночь и день я,
Твердя, что рабство не гнетет
И мне всего наперечет
Милей сей цепи звенья.
Пусть донны знают наперед,
Что это все — наоборот.
Да тем, кто в плен к любви пошел,
Ужель наград пристало ждать?
Народный присудил глагол
Лишь победителей венчать.
Кто знал страстей волненье,
Желаний буйный хоровод,
Но их смирил,— уж верно, тот
Достойней восхищенья,
Чем лучший между воевод,
Что замки сотнями берет.