Пускай смеется надо мной невежда.
Как бы меня женщины ни привечали,
Где постоянство, там всегда надежда.
Утолит моя любовь мои печали.
Суетную радость я презрел.
Без. награды будет жалок мой удел.
Каждая, конечно, бы хотела,
Чтобы служили ей, как я
Единственной моей служу, покорен ей всецело.
Когда ей жалобы так надоели
И не нужно ей моих ладов унылых,
Она бы мне преподала веселье.
Видит бог, я научиться сам не в силах.
«Да»,— сказала бы она в ответ,
Не твердила бы упрямо: «Нет и нет!»
Как тогда запел бы, окрыленный!
И надо ведь ей до сих пор
В ответ на все мои мольбы остаться непреклонной!
Все чаще мучают меня сомненья.
Слишком долго ждал я, слишком терпеливо,
Чтобы в награду получить гоненья!
Почему любовь моя несправедлива?
Волью служба вознаграждена,
И заслуге и вине одна цена.
Если все мои моленья слабы
И бесполезны все слова,
Упорство скорбное мое вознаградить пора бы!
* * *
Где же справедливость наконец?
Эта красота меня казнит.
Ею только и живу, глупец.
Нет ей дела до моих обид.
Добродетельную славлю повсеместно.
Мне другая радость неизвестна.
Благую чистоту всем сердцем чту.
Остается только славить эту чистоту!
Безутешный, неотступный бред!
Все печали у меня в груди,
Будто в мире места больше нет.
Крикнуть я не смею: «Награди!»
Все на свете я готов перестрадать,
Лишь бы выстрадать мне благодать!
Хоть мне в грядущее не заглянуть,
Знаю, наградит она меня когда-нибудь.
На судьбу роптать я не дерзну,
Если мне любить разрешено
Эту несравненную жену.
Большего мне требовать грешно.
Слава богу, хоть на службу приняла!
Жизнь без этой службы не мила,
Нe зная этих сладостных забот,
Жаловаться мог бы я, несчастный сумасброд!
Выполняю все, что ей угодно.
Соблюдаю рыцарский закон.
Только жаль, что госпожа свободна,
А не пленена, как я пленен.
Пусть мне будет с каждым годом все трудней,
Лишь бы состоять всегда при ней.
Когда нельзя вступать мне с нею в спор,
Буду ей служить, как я служил ей до сих пор.
* * *
Никто не знает, как мне больно
Такое равнодушие терпеть,
Моей царице своевольной
Служить послушно и при этом петь.
Ради самых светлых в мире, ради милых этих глаз
Выполню любой приказ.
Тем, кто, завидуя безбожно,
Всех влюбленных обвиняет ложно,
Влюбиться бы самим, как я, но это невозможно.
Когда бы знала цену мне
Моя взыскательная госпожа,
Как полагается жене,
Моею верной службой дорожа!
Дорог я или не дорог? Вот мучительный секрет!
Вдруг в ответ услышу: «Нет!» —
Задав решительный вопрос?
Этого бы я не перенес.
Не знаю, принимает ли она меня всерьез.
Сказала бы: «Забудь печаль!» —
И я запел бы веселее всех.
Но ей меня ничуть не жаль.
Что ж! Смерть верней, чем суетный успех.
Песен петь не стоит больше, если на мои печали
Всюду смехом отвечали.
Не так забота тяжела,
Как людская злобная хула.
Чернят меня, хоть никому не причинил я зла.
* * *
Милость мне нужна теперь, а не вражда.
Не пережить мне всех моих обид!
Убедился я, что это навсегда.
Она одна страдальца исцелит,
Поэтому храню я верность ей.
Разноголосая молва не возмутит моих ушей.
Не смешно ли препираться мне с молвой, Когда известно всем, что свой зарок
Не нарушил я, когда я сам не свой,
Обета моего живой залог?
Живу, как мне велит моя царица.
Не вдохновляли так меня прекраснейшие в мире лица.
Благосклонности не смею попросить.
О милостыне госпожу молю.
Неужели мне блаженства но вкусить?
Молчит она в ответ на песнь мою.
В моих речах мне утешенья нет.
Утешить ей меня пора, чтобы увидел вновь я свет.
Говорят мне друг и враг: «Твой труд напрасен!
Какая там любовь! Одни слова!
Хватит с нас велеречивых этих басен!»
За что меня преследует молва?
Пускай бы убедили госпожу,
Что я пою о ней одной и ой одной принадлежу.
Причиняя мне всегда и всюду зло,
Мой помысел и жизнь мою черня,
Говорят, что мне в любви не повезло,
Что знать не хочет госпожа меня.
Пусть недруг надо мною верх берет.
Он будет посрамлен, когда возрадуюсь я в свой черед.
Генрих фон Фельдеке. Миниатюра из Большой Гейдельбергской рукописи
ГАРТМАН ФОН АУЭ
* * *
Что лето мне! Всё жалобы да пени.
Пусть летом жизнь и вправду хороша,
Печать зимы — на этом песнопенье.
По-зимнему болит моя душа.
Люблю, люблю, тоской себя круша,
По-прежнему люблю ее одну.
Принес я в жертву ей мою весну,
Готов я на себя принять вину:
Нет, я любовь мою не прокляну.
Обиды все простит моя душа,
А то себе я был бы лютый враг.
Непостоянством пагубным греша,
Я сам себя лишил желанных благ.
Да, виноват я сам. Да, это так.
Тот, кто рассудку объявил войну,
У горестей окажется в плену.
Наказанный, неужто я дерзну
Бесстыдно отрицать мою вину!
Но разве не могла бы госпожа
Прочь отослать меня давным-давно,
Моею службою не дорожа,
Когда мне угодить ей не дано?
Однако же сердиться мне грешно.
Она со мною стала холодней
Не потому, что сам я мерзок ей.
Нет! Честью дорожит она своей,
Боясь моих изменчивых страстей.
Она меня приблизила к себе,
Наклонностей моих не распознав.
Отвергнутый, покорен я судьбе.
Всему виною — мой порочный нрав.
Я перед госпожой моей не прав,
И по заслугам я вознагражден.
Вольно глупцам оплакивать урон.
Тот, кто служил прекраснейшей из жен,
Мечом своим же собственным сражен.