* * *
Привет прощальный мой собрату и соседу.
Поклон мой вам, друзья и господа!
Меня спросить хотите вы, зачем я еду?
Откроюсь вам без ложного стыда.
Любовь меня взяла в полон, и дал я ей обет:
По вольной воле буду я покорен ей во всем.
Она велит, и я иду святым путем.
Кто клятву не сдержал, тому спасенья нет.
Иные хвастаются доблестью своею.
Слова, конечно, громче славных дел.
Но кто послужит ей, как я служить умею?
Вот на такого я бы поглядел!
Лишь тот воистину любил, кто родину свою
Покинул волею любви, отважный паладин.
Будь государь мой жив, на что мне Саладин!
По мне бы лучше умереть в родном краю.
Ты, миннезингер, не надейся на удачу.
Загубишь песнь безумием своим.
Я хорошо пою, слов даром я не трачу.
Пою, пока люблю и сам любим.
Тебя не хочет знать любовь. Тебя влечет мечта.
Морочит, ластится, манит, безумного дразня.
Всем предпочла моя желанная меня.
И в песне и в любви я не тебе чета.
* * *
«Тебе хотел бы, госпожа,
Достойный рыцарь послужить.
Твоей наградой дорожа,
Готов он сердце заложить.
Он был бы рад все это лето провести,
Покорствуя тебе и у тебя в чести.
Привет послала бы со мной! Всегда на сердце веселей,
Когда хороших ждешь вестей».
«Я службой верной не гнушаюсь.
Однако рыцаря чужого
Вслух я приветить не решаюсь.
Гонец! Мое запомни слово:
Он мне чужой, а как чужого я приму?
Другие, может быть, благоволят к нему.
Пока не лучше ли, гонец, мне дать уклончивый ответ?
И не привет и не запрет...»
Не знаю, могут ли завлечь
Красавицу мои слова?
Дождусь ли я желанных встреч,
Не преуспев ни в чем сперва?
Пусть буду счастлив я, пусть буду я несчастен,
Я над моей любовью более не властен.
Не даст уехать мне любовь, которая меня сильней,
И я во всем согласен с ней.
Когда не знать, не ведать мне
Свободы на своем веку,
Самовластительной жене
Вознаградить мою тоску
Придется радостью, которую она
Способна даровать мне, грешному, одна,
Мои заслуги оценив, мои тревоги разогнав,
Признав, кто прав и кто не прав.
Иные люди говорят:
«Любовь такая — тяжкий грех!»
Неправда! Этот пламень свят!
Любовь отрадней всех утех.
Блажен, кто преданно любил, кто честен был.
Любовь иначе не любовь: преступный пыл.
С любовью несовместна ложь. Любовь без чести и стыда
Мне будет мерзостна всегда.
* * *
Почему-то мы грустим,
Будто темен белый свет.
Сколько лет и сколько зим
Наслажденья нет как нет.
Между тем кругом луга
Зеленеют и цветут.
Весна всему живому дорога.
За хорошие дела
Вправе рыцарь ждать наград.
Верным рыцарям хвала!
Верный верному собрат.
Горше в мире нет судьбы,
Если губы дорогие
Ответа не дают на все мольбы.
Если женщина верна
И сомнений в этом нет,
Мне нужна она одна.
Без нее не мил мне свет.
И когда я так любим,
Ни на шаг не отойду,
Привязан к ней служением своим.
Пусть она меня корит,
И не чтит моих заслуг,
И со смехом говорит,
Что, мол, ей не нужен друг!
Обижаться мне грешно:
Мой мучительный недуг
Однажды вылечить ей суждено.
Я наградам был бы рад,
Только честь всегда была
Мне дороже всех наград.
Если добрые дела
Худо вознаграждены,
Нехристь постыдился бы
Подобной непростительной вины.
ВОЛЬФРАМ ФОН ЭШЕНБАХ
* * *
«Вот сквозь облака сверкнули на востоке
Пронзительные когти дня.
На вид они в рассветном сумраке жестоки,—
Напоминанье для меня
О том, что рыцарю пора.
Расстаться надобно двоим.
Я к ней впустил его вчера.
Меня пленил он мужеством своим».
«Ты песней прогоняешь радость мою, страж,
И накликаешь злую муку.
Ты никогда мне всласть натешиться не дашь,
Чуть свет сулишь ты мне разлуку.
Ах! Не тревожь ты госпожу!
Слуга мой верный, ты не пой,
И я тебя вознагражу.
Пускай со мной побудет милый мой!»
«Ты, сладостная, отпусти его скорей!
Смотри: настал рассветный час.
Втайне любовью ты дари его своей,
Чтоб жизнь свою и честь он спас.
Он доверяется мне сам.
Его к тебе я ввел в ночи.
Ты потеряла счет часам,
Так поцелуи были горячи».
«Пой, сколько хочешь, лишь оставь его ты мне!
Постылой песнею своей
Напоминаешь ты о ненавистном дне.
Вовек не видеть бы лучей,
Которые всегда некстати.
Едва забрезжит этот свет,
Ты вырвешь из моих объятий
Мою любовь, но не из сердца — нет!»
Вспыхнул день в окне, тревожней страж запел
«Прекрасный рыцарь! Уходи!»
Одуматься бы ей, пока любимый цел.
Но перси льнут к его груди,
И в нем проснулся прежний пыл.
Хоть голос песнею сорви!
По всем статьям он рыцарь был
И на прощанье отдал дань любви.
* * *
Твой скорбный плач над нами
Всегда бывал утрами
Горчицей после меда:
Когда звезда восхода
Встает сквозь мрак,
Любовное свиданье
Закончить расставаньем
Даешь ты знак.
Уж лучше, сторож, помолчи,
Все ведомо и так.
Кто это знает или знал,
Кто сам с чужой женой лежал,
Надеясь на охрану,—
Как я, он скажет: рано
Заканчивать свидание,—
Уж в этом мне поверьте —
Дня надобно дождаться.
Ему ль бояться
Угрозы смерти!
Он к ней готов заранее.
Такую сладость нам дает
Лишь прелюбодеяние.
* * *
В пору майского цветенья
Звуки старых птичьих песен
Вновь по-юному свежи.
Я весенние виденья
Превращаю в песнопенья
И не жду, не жду награды
От высокой госпожи!
Я пою, а птичий хор
В середине лета смолкнул,
Не слыхать его с тех пор.