Две строки заумного заклинания (любопытный случай, когда пришлось делать перевод с «латинской зауми» на «русскую заумь», меняя грамматические флексии), поставленные нами в эпиграф, в рукописи стоят после стихотворения; Шмеллер напечатал их как его последнюю строфу, Хилка и Шуман — как самостоятельное стихотворение. Заклинание двухчленное — сперва более слабое, печатью Соломона («пентаграммой»), волхвами фараона (Исх 7), тремя волхвами, пришедшими поклониться Христу (Каспаром, Мельхиором, Валтасаром — «в Верхней Баварии до сих пор крестьяне пишут их имена на дверях для защиты от злых духов», — замечает Шуман), и умиротворяющей песней Давида над Саулом (1 Цар 16, 23); затем — более сильное, судным днем и божьим именем (тетраграмма — еврейское начертание имени бога). Имена «Гордан» и т. д. загадочны (от реки Иордан, упоминаемой во многих заклинаниях?); остальные имена, принадлежащие низшим божествам античной религии (а также «маны», духи умерших, и «ларвы», призраки умерших), переосмыслены в средние века как прозвища демонов.
СВ (203)
Одна из четырех религиозных драм, замыкающих Буранский сборник. Текст сохранился плохо, с большими сокращениями типа «и прочее», по необходимости раскрытыми в переводе. Ирод, упоминаемый во вступительной ремарке, в действии участия не принимает; возможно, что соответствующая сцена выпала целиком. Песни богоматери у креста не принадлежат к этому произведению, а были сложены в XII в. отдельно, пользовались широчайшей популярностью и вставлялись в пасхальные действа как вставные номера; так сделано и здесь, причем переписчик опять-таки ограничился простым указанием на текст, не говоря, в каком сокращении он исполняется (в полном объеме «Плач богоматери» очень велик и не мог быть введен в пьесу без нарушения пропорций; сокращение сделано переводчиком). Содержание действа охватывает последние эпизоды евангельского сюжета — встреча с Закхеем, вхождение в Иерусалим, обращение Магдалины, исцеление Лазаря, предательство, муки, конец Иуды, распятие. Вступительная сцена с призванием Петра и Андрея связана с этим комплексом событий более отдаленно. Есть отступления от евангельской хронологии: отречение Петра вставлено в сцену пленения, ужин в Вифании и воскрешение Лазаря поставлены после вхождения в Иерусалим. Действия и реплики подаются на фоне хорового пения повествовательных частей. Образ Марии Магдалины контаминирован с образом Марии из Вифании, сестры Лазаря и Марфы. Роль торговца перешла в «Действо о страстях» из более популярного «Действа о воскресении господнем», где он продает благовония женам-мироносицам, идущим ко гробу господню. Немецкие реплики и куплеты, введенные в пьесу для общедоступности, напечатаны курсивом.
III
РИМ И МИР
(«Curia Romana non curat oves sine lana…» CB 45 b, 45 c (21 a))
Переведен вариант, напечатанный у Лемана, стр. 32. Два пословичные стиха, завершающие стихотворение, написанное, в подражание им, леонинскими стихами-сентенциями обличительного содержания (отсюда же — строки, цитированные нами во вступительной статье: «Цапай, лапай и хапай — таков разговор тебе с папой; А ничего не давши, не солоно выйдешь хлебавши…»). Игра слов, содержащаяся в подлиннике, переводу почти не поддается. Первая из пословиц была памятна и цитировалась даже в XVI и XVIII в.
(«Intus quis; Tu quis? Ego sum. Quid queris? Ut Intrem…» Lehmann, p. 32)
Дистих, изданный Хагеном в 1877 г. по швейцарской рукописи.
(«Tanto viro locuturi…» WCh, N 1)
Одно из самых эффектно-ученых стихотворений Вальтера: смысл его — просьба о приходе, но чтобы доказать свое право на это, он демонстрирует свою ученость в длинном ряде толкований Библии — толкований обычного типа, в которых ветхозаветное событие рассматривается как символический прообраз новозаветного события. Кроме массы библейских реминисценций, которые перечисляются ниже лишь самым кратким образом, стихотворение насыщено игрой слов; так, начало его по-латыни звучит:
(«Licet eger cum egrotis…» СВ 8 (71))
Сохранилось в 10 рукописях различной полноты и с различным порядком строф. Стиль преимущественно библейский, античных реминисценций мало (одна из них, очень изысканная — горациевский образ «не могу быть ножом, так буду оселком» — к сожалению, выпала в переводе начальных строк).