7. Дальний свет и ближний свет кровию облиты,
Женщины и отроки мучимы и биты,
Реки полноводные нынче не защита —
Для плывущих на мехах все пути открыты!
8. Коцита воды слезные
И Стикса пламя грозное
Дохнули эфиопами,
Проклятыми циклопами!
9. Тьмой Тартара изрыгнуты,
Геенною воздвигнуты,
Свирепствовать подвигнуты,
И мы от них настигнуты!
10. Племя Тартара, татары,
Зверский род кровавой кары,
Словно волки и гиены,
Коих манит запах тлена!
11. Снедь — не жарена, не варена;
Реки — пойло для татарина;
Вместо хмеля — сласть им пущая
Кровь, из жил живущих бьющая.
12. Племя кровожадное,
Громадное и гладное,
В коварствах беззаконное,
В набегах необгонное!
13. Орда многотабунная конями знаменита,
В них ратная и мирная опора и защита.
Они в сраженье, ратуя, недругов сражают,
На них в сраженье взятые пожитки нагружают.
14. С кремневыми копытами,
Подковами подбитыми,
Кореньями питаются,
Со стойлами не знаются!
15. Лук натянет, рот оскалит,
Дальним выстрелом ужалит,
Трижды важного умалит,
Трижды стойкого повалит!
16. От стрелы его проклятой
Не спасут ни щит, ни латы;
Дик, неистов люд косматый,
Как бежать от супостата?
17. Их копья — просмоленные,
Огнем воспламененные,
Их стрелы пролетают вдаль,
Их стрелы пробивают сталь,
18. Их стрелы бьют, а наши нет,
И недруг, лют, за нами вслед,
Как барс на жертву, прядает,
Дождем каленым падает!
19. Женщины с мужчинами
С оружьями едиными
Мчатся, скачут, ратуют, метят и пронзают,
Хищными волчицами грабят и терзают!
20. Сразишь копьем татарина — стрелой в тебя уметит.
Помилуешь, пожалуешь, — изменою ответит.
Рубаха толстокожаная —
Защита им надежная,
21. Ни меч не поразит ее,
Ни дротик не пронзит ее.
К граду подступается, хитростью вникает,
С яростью врывается и смертей алкает!
22. Могуч коварной выучкой, пред городом предстанет,
С таранами подступится, с валов окружных грянет,
И будет меч под корень сечь: разящий не устанет,
Ни здешнего, ни пришлого пощадой не поманит.
23. Сохраняют избранных — тех, кто храбро бьется,
Небрегут с презрением теми, кто сдается.
О пощаде вскрикнувший кровью обольется;
Дева, изнасилована, жить не остается.
24. Бойцу, борцу, десятнику, пентарху,
Вождю, вельможе, князю, хилиарху,
Отряду, строю, полчищу, экзарху[78]
Нестись, разить, молчать; царить — монарху.
25. Пролетит и скроется рать передовая,
Устрашая саблями, но не задевая,
А на ободрившихся мчится рать вторая,
И тогда-то нет резне ни конца, ни края.
26. Летит орда ревущая,
И гнущая, и мнущая,
Как туча, град несущая,
Как буря, в берег бьющая,
Летит с горы в долину,
Разливом чрез плотину;
27. Как тигров стая сущая,
Рычащая, грызущая,
Плоть рвущая, кровь льющая
Рекой, рекой невинной
В свирепости звериной,
Бесчинной, беспричинной;
28. Объята злобой пущею,
Гнетущею, не чтущею
Ни молодость цветущую,
Ни старости седины, —
Летит на нас лавиной
И губит в миг единый.
29. Увидев в небе молнию, пускают в небо стрелы;
Услышав гром грохочущий, грохочут в бубны смело, —
Затем, что мнят: от веку так размерены уделы:
Земные — им, а господу — небесные пределы.
30. Татары ходят ордами на брань орда с ордою,
Поля межуют пламенем и буйствами разбоя.
Закона им неведомо суждение святое:
Схизматики,[79] отступники, берут добычу с бою.
31. Чудище рогатое в мир дохнуло смутою;
Миролюбцы глупые гибнут смертью лютою;
Дьявол миром властвует, сетью смертных путая,
И волна стигийская[80] ждет их, скорбно вздутая.
32. 33. Чтоб от ярости господней,
Чтоб от зева преисподней
Нам избавиться сегодня, —
Вознесем наш дух восходней
34. К господу спасителю,
Милости гласителю,
Света источителю,
Всех грехов целителю!
Прение смерти с человеком
1. «Кто ты, о представшая вдруг передо мною?
Мрачен лик и облик твой, меченный бедою;
Тело — изнуренное, темное, худое;
Мне твое явление предвещает злое».
2. Я — та, пред коей в трепете все сущее на свете,
Что было, есть и будет впредь — передо мной в ответе;
Я — судия карающий, и казнь в моем обете;
Мой суд — превыше всех судов у мира на примете.
3. «Откуда ты, не ведаю, кто ты есть, не знаю;
Твой нос пугает впадиной, твой рот — дыра сквозная;
О, если бы узрел тебя в ночи на ложе сна я, —
Я тотчас бы вскочил с одра, от ужаса стеная».
4. Я — из края, полного казни и мученья,
Стоноизлияния и слезоточенья;
Омывает тело мне Стиксово теченье,
Гады преисподние чтут мое реченье.
5. «Отчего являешься видом столь ужасна,
Безволоса черепом, худобой несчастна?
Все твое обличие предвещает ясно:
За тобою некий мор следует опасный».
6. Будь я не уродлива, будь я не ужасна —
К вам мое явление было бы напрасно;
Я, исход ваш и конец, утверждаю властно:
Станете такими же, сколь вы ни прекрасны!
7. «Отчего оскалились выпуклые зубы,
И пугает ужасом полый рот безгубый?
Слышу смрад гниения, никому не любый,
Вижу: черви точат плоть мукою сугубой».
8. По себе уведаешь то, что это значит:
Отлетит душа твоя, люд тебя оплачет,
В плоти обескровленной кости замаячат,
И червивый гроб тебя обоймет и спрячет!
9. «Неужели подлинно люди не способны
Вымыслить спасение от судьбины злобной,
Чтобы жить на сей земле, божествам подобно,
Не страшась разверзнутой черной пасти гробной?»
10. Праздно бьешься мыслию, тщетно испытуя:
Не вопьешь ты в зелиях силу столь большую;
Все, землей рожденное, на земле скошу я,
Чашей погубительной смертных не миную.
11. «Для чего иссохшими ты перстами сжала
Нечто полукруглое, острое, как жало,
Изнутри отточенней лучшего кинжала?
Что ты за орудие для себя стяжала?»
12. Оное орудие зришь ты не впервые —
Жнет им земледелатель злаки полевые,
А мои суть пажити все края земные,
Восточные, закатные, дневные и ночные.
13. «Селянину надобен колос полнозрелый,
Жатвы он не трогает, если не доспела;
Худо же ты делаешь дело земледела —
Жнешь ты не по-доброму, жнец ты неумелый».
14. Быть меня разборчивой молишь ты бесплодно:
Жнет мой серп казнительный все, что мне угодно;
И за толстою стеной, и в пучине водной
Явное и тайное я гублю свободно.
вернуться
78
…