Стихотворения, печатаемые по публикациям в журналах и сборниках, сопровождаются ссылками на них. Ссылки на библейские книги даются в традиционных сокращениях. Ветхозаветные книги: Быт(ие), Исх(од), Лев(ит), Чис(ла), Второзак(оние), Суд(ей), 1–4 Цар(ств), Пс(алтирь), Иезек(ииль). Евангелия, цитируемые чаще всего: Мф — от Матфея, Мк — от Марка, Л — от Луки, И — от Иоанна. Новозаветные послания: Римл(янам), 1–2 Кор(инфянам), Фил(иппийцам), Колосс(янам), 1–2 Фессал(оникийцам), 1–2 Тим(офею); Откр(овение Иоанна Богослова = Апокалипсис).
ПРИМЕЧАНИЯ
Эта книга — корпус лучших образцов вагантской поэзии XI–XIII вв. во всех основных ее жанрах и формах. Она составлена как антология. Никакой иной способ отбора материала был здесь невозможен. О переводе полного свода вагантской лирики не приходилось и думать: такого свода еще не существует, тексты вагантов до сих пор не только не изданы полностью, но даже еще не собраны удовлетворительным образом. Взять за основу выявленные сборники произведений индивидуальных авторов — Примаса, Архипииты, Вальтера Шатильонского — означало бы пожертвовать огромной массой анонимных стихов, которые в конечном счете совокупностью своей больше определяют звучание вагантской поэзии, чем любые отдельные авторские вклады. Взять за основу какой-нибудь средневековый антологический сборник — хотя бы такой известный, как «Carmina Burana», — означало бы перегрузить книгу неизбежными в таких сборниках повторениями и перепевами, а многие лучшие произведения вагантской лирики оставить за пределами издания.
Поэтому составителю пришлось самому стать продолжателем традиции средневековых антологистов. Как известно, в их сборниках складывалась система тематического расположения материала — так, в «Carmina Burana» вначале следуют морально-сатирические стихотворения, потом любовные, потом шуточные и прочие. Сходным образом построили эту книгу и мы. Около 140 произведений, в нее вошедших, естественно составили 8 разделов, озаглавленных: «Житье и бытье», «Царь и бог», «Рим и мир», «Любовь и неволя», «Любовь и воля», «Быль и сказка», «Мир навыворот», «Предтечи и современники». Такой план позволил представить здесь вагантскую поэзию шире и разностороннее, чем это делалось в большинстве аналогичных немецких и английских антологий, обычно ограничивающихся тематикой любовной и сатирической, а то и еще того уже — темой «вино, женщины и песни» (заглавие известной антологии Дж. Саймондса).
Конечно, отделить четкой гранью «вагантскую поэзию» от «не-вагантской» невозможно. Мы включили в эту книгу не только несомненные сочинения бродячих школяров, но и стихи их ближайших предшественников и современников; здесь есть любовные стихи, написанные в монастырях монахинями, никогда не бродившими по большим дорогам, но вряд ли кто из читателей усомнится, что эти произведения исторически и поэтически родственны поэзии вагантов. Содержание этой книги — та лирика, в которой латинское средневековье не пыталось обращаться к богу и не пыталось копировать античность, та лирика, в которой нам всего слышнее его собственный человеческий голос.
Цель этой книги — дать художественный перевод, а отнюдь не вольное переложение памятников вагантской лирики. Поэтому все включенные в сборник произведения переведены без каких бы то ни было сокращений (обычных в большинстве антологий). Поэтому же особое внимание уделялось передаче стилистической разницы между текстами, более искусно написанными, и текстами, более архаичными или неумело выглядящими; поэтому же с возможной тщательностью передавались особенности стихотворной формы, — только в сложных ритмах секвенций мы позволяли себе некоторые отклонения от подлинника, да в нескольких стихотворениях четверная рифмовка «вагантских строф» заменена парною.
Когда переводчик приступал к работе над этой книгой, на русском языке существовали лишь единичные образцы переводов вагантского творчества, принадлежавшие таким мастерам, как Б. И. Ярхо и О. Б. Румер, и напечатанные в «Хрестоматии по зарубежной литературе средних веков» под ред. Р. Шор и Б. Пуришева. Заданную ими стилистическую традицию передачи на русский язык средневековой латинской поэтики — меру архаичности слога, воспроизведение ритмики стиха — мы и старались продолжить в своих переводах. Это дало нам возможность включить в книгу произведения, переведенные Б. И. Ярхо и О. Б. Румером, не переводя их заново, а лишь отчасти отредактировав; это позволило нам напечатать несколько новых переводов, выполненных Ф. А. Петровским, С. С. Аверинцевым и Ф. И. Луцкой, так как они выдержаны в той же стилистической традиции. За предоставление этих переводов составитель книги приносит названным переводчикам глубокую признательность. Основная же часть переводов — две трети всего состава книги — появляется здесь в печати впервые.
За последние годы русский читатель получил возможность познакомиться с поэзией вагантов и в другом виде: в 1972 г. в издательстве «Художественная литература» вышел сборник «Поэзия вагантов в переводах Льва Гинзбурга», содержащий несколько десятков стихотворений и отрывков, переведенных с латинского и немецкого языков. По легкости стиха и живости интонации переводы Л. Гинзбурга замечательны и могут считаться образцовыми. Но принципы перевода, принятые в его сборнике, несколько отличаются от тех принципов перевода, которым следовали мы. Л. Гинзбург считал своей целью перевести то, что хотели выразить ваганты в своих стихах; мы же стремились (в меру своих сил, конечно) переводить то, что действительно сказано в текстах их произведений. Думается, что эти два принципа не исключают, а дополняют друг друга и что сравнение таких переводов там, где переводчики обращались к одним и тем же стихотворениям, может быть даже интересно для читателя, любящего поэзию.
Ф. А. Петровскому, редактору этой книги, и С. С. Аверинцеву, неизменно помогавшему нам добрыми советами и тонкими замечаниями, составитель и переводчик обязан самой глубокой и сердечной благодарностью.
I
ЖИТЬЕ И БЫТЬЕ
(«Cum in universum sit decantatum: Ite…» СВ (193))
В издании Хилки — Шумана стихотворение еще не появилось. Оно перекликается со многими другими — ср. в нашем сборнике «Братии блаженного Либертина устав» и Вальтера Шатильонского «Стихи гневные на праздник посоха» (именно оттуда заимствована концовка настоящего стихотворения), а также «Обличение на прелатов» из Хердрингенской рукописи (изд. Ф. Бемером в ZDA, 49).
(«Exul ego clericus ad laborem natus…» CB 129 (91))
Стихотворение сохранилось только в Буранской рукописи. Подобного рода простые попрошайни, разумеется, были гораздо распространеннее, чем их скудные записи; именно по простоте своей они и не интересовали переписчиков.
(«Ессе homo sine domo…» Lehmann, p. 151)
Впервые опубликовано Opco в 1893 г. по парижской рукописи. В рукописи стихотворение озаглавлено: «Речь голиардова», а за нею следует макароническая попрошайня такого же содержания на смеси французского и латинского языков.
(«Non invitatus venio prandere paratus…» Wright, p. 86)
(«Si dederis vestes, quae possunt pellere pestes…» Wright, p. 86)
Оба стихотворения изданы Райтом по английским рукописям, в которых собеседниками названы «Голиаф» и «Епископ». Принадлежность этих стихов Примасу установлена Ф. Вильмартом уже в 30-х годах XX в.
(I. «Pontificum spuma, fex cleri, sordida struma…»; II. «Hoc indumentum tibi quis dedit? an fuit emptum?.»; III. «Pauper mantelle, macer, absque pilo, sine pelle…» Langosch, p. 184)
Оксфордская рукопись стихотворений Примаса, № 2; одно из самых популярных его стихотворений (см. статью, стр. 460), существующее также в нескольких сокращенных версиях. О шубе-подарке упоминается и в другом стихотворении Гугона из Оксфордской рукописи (№ 20); достоинство шубы перед плащом усматривалось не только в том, что мех грел, но и в том, что он будто бы отгонял от человека болезни. Первое стихотворение — эпиграмма-инвектива, второе — диалог Примаса с уличным прохожим, третье — диалог его с собственным плащом. Не исключена возможность, что на самом деле три стихотворения относятся к трем различным случаям из жизни Примаса и лишь искусственно объединены им или позднейшими переписчиками в цикл.