Когда твой лик нас озарит сияньем,
Зря не гордись своим очарованьем.
Пусть Хорезми исчез в своем кумире,
Но имя навсегда оставил в мире.
Маснави
О лунный образ, что светила краше,
Пусть пенное вино играет в чаше!
В занятье этом радость мы обрящем,
Пусть будет сердце живо настоящим!
Терпение пристойно страстотерпцу,
Но где, скажите, взять терпенья сердцу?
Послание шестое
О лунный образ, ты сосны стройнее,
Краса твоя как солнце, лишь светлее!
Пушок сих уст нежней, чем пух у пташки,
Под ним еще сладимей губ фисташки.
В очах твой образ отражен счастливый,
Как в водоеме — ветвь плакучей ивы.
В лугах твоих ланит, о роза рая,
Фазаны бродят, лапки обагряя.
Твой лик мне солнце заменил недаром,
Свет подбородка мир сжигает жаром.
Едва ты сядешь, мир замрет в смиренье,
Едва ты встанешь, настает смятенье.
Твое лицо — жасмин в сияньи взгляда,
Рай без тебя страшней любого ада.
Твой лик — зерцало солнечных сияний,
Твой стан взывает к блеску одеяний.
В кораллах зубки блещут жемчугами,
Глаза мерцают звездно под бровями.
Лишь простаки тебе цены не знают,
Слепцы не зрят, как жемчуга сверкают.
Из глаз моих струятся кровью слезы,
Лишь о тебе мои мечты и грезы.
Вздох удержи, о сердце, в грезе зыбкой,
Чтоб не покрыть лица зерцало дымкой.
В силках кудрей весь мир изнемогает,
Огнь лика твоего людей сжигает.
Стезя любви моей — на камне камень,
Но сердце-мотылек летит на пламень.
Ведь ведомо тебе, что жизнь конечна,
Зачем к моим мученьям ты беспечна?
Легко владыкам — полон мир рабами,
Легко цветам царить над соловьями.
Ты весела — яви же состраданье,
Царица, будь щедра на подаянье!
Я пойман в плен твоей любви арканом,
Ты можешь мир испепелить сверканьем.
О, как сияют очи нежным взглядом,
Когда я пребываю с милой рядом!
За образ твой благословляю зренье,
Бродя, следы твои ищу в терпенье.
Зачем рабу смирять свои желанья,
В тебе — любовь и кыбла мирозданья!
Любовь всегда секретами чревата,
Но сердце тайны сохраняет свято.
Ты — роза, раб твой — соловей поющий.
Так Хорезми — навеки раб твой сущий.
Маснави
Эй, кравчий, дай еще вина скорее,
Хатам-и Тая станем мы щедрее.
Кувшины вскроем, переполним чаши,
И в харабате[45] спустим деньги наши!
Скажу: нет ничего терпенья краше,
Но не сыскать терпенья в винной чаше.
Послание седьмое
Кумир сердец, царица по обличью,
Весь мир — невольник твоему величью!
Так речь твоя сладка, что, словно птица,
Душа из клетки в горний мир стремится.
В устах твоих — мед, сахар, вечность рая.
Ревнует к ним сама вода живая.
Когда мед слова разливаешь томно,
Зефир зари летит в уста бутона.
В твоих бровях — мятеж и смута ночи,
Как серна — льва, твои пленяют очи.
Ты — благородный камень царских копей,
Глаза твои — опасней стрел и копий!
Как сам Хосров, ты в щедрости бездумна,
Лейли ты можешь обратить в Меджнуна.
Твои познанья — жемчуга, но все же
Краса твоя всех жемчугов дороже.
У врат твоих, клонясь, заходит солнце,
Не по тебе ль Юсуф страдал в колодце?
Ночь с чернотой ресниц сравнить не смею.
Мех ворота твою ласкает шею.
вернуться
45
Харабат — питейный дом, винный погребок; в переносном смысле — трущобы в мусульманских городах, где жили огнепоклонники-зороастрийцы, которые торговали вином.