— Это дрон, — виновато сказала Ива. — И, судя по конструкции, он создан в Росс. Но я не знала о существовании таких приборов. И как он долетел сюда?
— В смысле, не знала? Ты же всезнающий умбот!
— Пожалуй, не такой уж и всезнающий. Я и раньше подозревала, что россы многое не доверяют искусственным интеллектам, а сейчас вижу, что “многое” — это еще слабо сказано…
— Так ты не знала? — повторил я.
— Нет, Олесь. Наши летающие аппараты используют силу отталкивания от специальных контуров, которые должны находиться на земле под летательным аппаратом. Наш транспорт не способен перемещаться по воздуху просто над землей или водой. Поэтому мы и построили ту “железную” дорогу. А на территории Республики Росс такие контуры имеются повсеместно, поэтому тачки и прочие флайеры летают свободно, где угодно. Почти.
— А вертолетов и самолетов у вас нет, что ли?
— Это слишком опасный способ перемещения. Это зависимость от плотности воздуха, турбулентности и подвижных частей турбин и винтов. Чем больше в приборе подвижных частей, тем он ненадежнее. Наши контурные средства перемещения не имеют подвижных частей и потому риск падения равен нулю. Минус в том, что…
— Без контуров под брюхом никуда, — договорил я. — Понятно. Но этот дрон как-то ведь долетел, правильно? И контуров тут нет?
— Насколько мне известно, нет. Но я убедилась, что мне многое неизвестно.
— Ты наблюдаешь за Поганым полем с орбиты. И ни разу не видела, что тут летают дроны?
— Я наблюдаю только там, где требуется согласно поставленной задаче. Я не смотрю на Поле просто так, от нечего делать, Олесь. А пути перемещения дронов и вовсе могли быть записаны в моей памяти так, что я не увидела бы их при всем желании. Они могли быть стерты. Я ведь не человек, а очень умный компьютер, меня можно программировать.
Последнюю фразу она произнесла с грустью.
— Хорошо, — после паузы сказал я. — Получается, некоторые россы — скорее всего, Кураторы, — втихую проложили контурную дорогу до Вечной Сиберии. Точнее, до этого так называемого дворца. Но что-то мне подсказывает, что дорога ведет до самой Вечной Сиберии. Ведь Росс предоставляет Сиберии комбайны и прочую технику вроде квест-камер.
— Считалось, что всю эту технику везут по земле на колесном транспорте. Раньше такой транспорт назывался фурами.
— Ага, дальнобойщики по Поганому полю рассекают, — протянул я. — Не зря их на дороге столько, что не протолкнуться…
— По моим сведениям, такие перемещения происходят крайне редко.
— Тебя дурили по-черному, Ива. Есть тут дорога… А я перся на мусоровозе столько дней! Не удивлюсь, если в Вечной Сиберии меня встретит Габриэль или кто-нибудь из Кураторов.
Я с трудом сдержался, чтобы не выругаться. Ругательные слова, тем не менее, расцвели, как поганый цветок, в моем сознании, и Ива их считала.
Борис Огнепоклонник жив и точит на меня зуб… Габриэль где-то рядом… А мне еще и тетку спасать!
Миссия становится реально невыполнимой. И Том Круз спасовал бы!
— Поспрашиваю Решетникова, — заключил я. — Попытаюсь выведать, что знает этот старый прохиндей.
Я вошел в дом, беспрестанно сканя окружающее пространство. Дверь была нараспашку, никаких активированных ловушек.
На первом этаже меня встретил привычный бардак. Я поднялся по узкой лесенке на второй этаж, набитый разным изобретательско-шизоидным хламом.
Дед был здесь — возился в длинном рваном халате, из-под которого выглядывали худые голые ноги, в дальнем конце полутемного помещения.
— Владимир Степанович? — кашлянул я.
Он вздрогнул и поспешно накрыл грязной простыней продолговатый предмет, лежащий на столе.
— Кто это? — близоруко сощурился Решетников, обернувшись. — Вы?
Кажется, он меня узнал и немного расслабился.
Я приблизился к нему, лавируя между ящиками, столами, комодами и грудами металлолома.
— Это я, Олесь. Вы забыли запереть дверь.
Простыня за спиной деда соскользнула на пол, и я с изумлением разглядел в полумраке лежащую на столе обнаженную женщину. Она была белая, с черными волосами, свисающими со стола, идеальных пропорций. И она не дышала.
Чокнутый дед где-то — очевидно, в Вечной Сиберии — поймал женщину и прикончил ее?
Он что, маньяк?
— Эт-то еще что такое? — громыхнул я и вытянул из-за пояса “гришана”.
— Это… это Наташа, — промямлил Решетников, с испугом косясь на кинжал.
— Какая еще Наташа? Рехнулся вконец, да? Маньячишь помаленьку? Да я тебя щас в бараний рог…
Голая мертвая женщина на столе вдруг открыла глаза. Причем сделала это резко, как кукла.
— Пора обзавестись телом, дорогой Володя, — произнесла она с великолепной дикцией. Так же разговаривала в Эру Тельца Алиса — голосовой помощник. — Мальчики, не ссорьтесь.
Я уставился на нее.
— Это биобот, — пояснил Решетников более уверенно, заметив мое замешательство. — Тело для моей Наташи… Вы слышали ее голос в прошлый визит. Не помните? Я недавно закончил конструировать его… в смысле, тело.
Он суетливо наклонился и снова накрыл Наташу простыней, оставив открытыми головы и плечи.
— Конструировать? — фыркнул я. — Хотите сказать, что вы сами сделали биобота в этом сарае? Хватит врать! Биобота вам прислали из Республики Росс. Я видел под навесом дрона, который привез этот подарочек!
— Что? Какие глупости…
— У вас постоянная связь с Кураторами из Росс? Я прав?
Решетников пожевал губами и выпрямился.
— Как вы смеете так разговаривать с Повелителем Поганого поля? — сурово вопросил он. Но глаза его бегали. — Прочь из моего дворца! Я вас помню, вы были воспитанным юношей, а сейчас изменились! Отрастили эту ужасную бороду и волосы и обзавелись крайне дурными наклонностями… Я дал вам батарею… И вот ваша благодарность? Как, кстати, она? И где тот мальчик, что был с вами?
— Мальчика больше нет со мной. А батарея сослужила мне добрую службу. За что спасибо. Но — не юлите, я не отстану! Отвечайте на вопрос!
— Вы недостаточно вежливы, — заявил старик и надул губы. — На колени, и, возможно, я снизойду до вас.
Я вздохнул. Решетников — псих, хоть и безобидный. С психами надо либо очень нежно, либо очень жестко, середины они не разумеют. В прошлый раз, когда мы с Витькой были с ним нежными и культурными, он дал нам вечную батарею. Но сейчас мне некогда, тетя томится на каторге.
Я согнул руку в локте, направив на него Глаз Урода.
— Отвечай! И говори правду! У тебя тайные сношения с росскими Кураторами?
Откуда вылезло это слово — “сношения”? Дурацкое и навевает на ненужные ассоциации. Видимо, вид голого гиноида подействовал. Приди я чуть позже, застал бы старикашку за интересным занятием — мечтой любого задрота.
Или на меня повлияла манера речи самого Решетникова — выспренная и пафосная.
Наташа села на столе. Простыня снова свалилась, открыв идеальную грудь. Если бы не безмятежно-кукольное выражение лица, биобота не отличишь от настоящей живой девушки.
— Не ссорьтесь, — сказала она ровным и приветливым голосом, — ссора контрпродуктивна.
Но волшба уже подмяла волю Решетникова. Его физиономия вытянулась и расслабилась, глаза потускнели.
— Да, мы общаемся с россами Кураторами, — признал он.
— Это они сделали все твои ништяки? Вездеход? Подъемный кран?
— Не все… Дворец я построил сам… И кран смастерил из запчастей, найденных на заводе… Россы дали мне вездеход, но он прибыл по частям, мне пришлось заниматься сборкой самостоятельно…
Что ж, Решетников — какой-никакой, но изобретатель. Правда, в одиночку и в условиях Поганого поля столь продвинутый вездеход не построишь. Равно как и антенну, управляющую Уродами.
— Что вы даете Кураторам? — спросил я. — Зачем вы им сдались? Для чего они вас снабжают технологиями?
— Я приглядываю за Вечной Сиберией! — сказал Решетников. — Ненавистной Вечной Сиберией, которая отторгла такого гения, как я! — Он посмотрел на меня. — Я знал, что вы вернетесь, юноша! Все возвращаются туда, где их ненавидели и унижали! Стокгольмский синдром — слышали о таком? Жертва привязывается к насильнику!