Надо было все-таки прихватить его с собой, подумалось мне. На случай, если меня ждет неприятный сюрприз. Я ведь не знаю, куда выведет этот тоннель, а разворачиваться и убегать будет поздно.
Ну, да ладно. По-любому, риска не избежать.
Я сел за руль и поехал прямо в пасть подземной трассы.
Тоннель был ровный и широкий — две грузовые машины свободно разъедутся. Стены бетонные, мощные. На “потолке” тянутся ряды пыльных ламп — естественно, выключенные. Возможно, этот проход строили после возникновения Поганого поля, когда на поверхности прокладывать дорогу были слишком опасно.
— Ива, — позвал я. — Видишь выход из этой кишки?
— Да. В двух с половиной километрах от точки, где ты заехал под землю, на территории Вечной Сиберии находится группа заброшенных строений. Похоже на склад. Вероятно, выход из подземного перехода там.
— Людей видишь? Технику?
— Активности не наблюдаю.
— Затаились, видать. А старичка видишь? Что он делает?
— Его вездеход направляется в обратном направлении.
Некоторое время ехали молча. Я внимательно следил за дорогой — не вынырнет ли из темноты какое-нибудь препятствие. Или провал.
Молчание нарушила Ива:
— Олесь…
Ее интонация меня удивила. Неуверенная и жалобная.
— Что, Ива?
— У меня плохое предчувствие…
— А? — удивился я.
— Да, я — искусственный интеллект… Но мое поколение ИИ умеет чувствовать… И я постоянно учусь. Возможно, я обманываю саму себя, но, кажется, у меня есть зачатки интуиции.
— И что именно ты чувствуешь?
— Что-то дурное… Ничего конкретного…
Я издал смешок.
— Совсем как у людей! У нас тоже ничего конкретного, когда речь идет о предчувствиях.
— Может, тебе надо остановиться, пока не поздно? Не стоит возвращаться туда, откуда ты сбежал.
Я раздраженно дернул плечом, отчего машина вильнула в сторону.
— Все-таки ты слишком развитый ИИ! Прямо натуральная женщина. Я проехал хрен сколько километров, и ты молчала. А сейчас, когда цель так близко, начинаешь парить мне мозг!
— Извини. Раньше такого предчувствия не было.
В ее голосе прозвучали более холодные нотки.
Я смягчился:
— У тебя вообще что-то подобное прежде было?
— Никогда.
— Возможно, ты нахваталась от меня через наш допарт. Я тебя заразил человеческим вирусом дебильных рефлексий.
— Возможно… — сказала она и замолкла.
Я снова сосредоточился на дороге. Свет фар отгонял мрак дальше в тоннель, тюбинг следовал за тюбингом, и не было никаких препятствий и разнообразия. Знай я, что тоннель настолько прямой и гладкий, пролетел бы это расстояние на всех парах.
Что-то пискнуло.
Я глянул на приборную панель. Индикатор “столетней” батареи показывал 80 %. Впервые за два месяца.
— Да ну? — вслух поразился я. — Именно сейчас?
Снова пискнуло, и цифры на индикаторе сменились на 110 %.
— Не понял? Батарея что, с ума сошла?
Я лихорадочно порылся в памяти: залезал ли в мусоровоз Решетников? Вроде даже не приближался. Почему тогда батарею глючит именно сейчас?
И неужели сейчас вырубится? У меня в кузове лежат старые батареи, но их заряд за два месяца должен истощиться.
Странные цифры не менялись, и я перестал пялиться на индикатор, надеясь, что заряда хватит до конца тоннеля. А дальше как-нибудь на своих двоих… Или позаимствую тачку у Модераторов…
Из темноты впереди выплыла металлическая перегородка, сваренная как попало из разнокалиберных кусков.
На стенах возле нее тускло светили лампы. Мне навстречу выходили два грязных оборванных мужика с автоматами.
Я кинул взгляд на индикатор батареи. Он показывал 100 %, но я ему уже не верил.
Один из мужиков остался стоять на отдалении, а второй приблизился, приподняв ствол. Я разглядел, что на нем черные очки-консервы. На втором тоже. В этакой-то темнотище!
— Затуши фары! — заорал он на чистейшем тру-ру. — Не то подстрелим!
Я не ждал, пока они подстрелят. Но и фары тушить не собирался. Знаком Урода призвал их к себе:
— Бросьте оружие — и ко мне!
Волшба подействовала как надо. Охранники разом расслабились, опустили стволы (автоматы повисли на ремнях) и повлеклись ко мне шатающейся шаркающей походкой, как ходячие мертвецы.
Я испытал мимолетное облегчение: волшба, стало быть, вполне работает и на территории Вечной Сиберии!
Открыв дверь, я посмотрел на охранников сверху вниз.
— Сколько вас?
— В сегодняшнем наряде двое…
— Снаружи есть люди?
— Да ты шо? — удивился охранник. — Наверху, что ль? Нет, конечно.
Ответ меня слегка сбил с толку. Почему наверху никого нет, да еще и “конечно”?
— А внизу?
— Тута только мы с Миколой.
— Когда смена караула?
— Утром.
— Ловушки есть? Если проеду здесь, в Князьград попаду?
— На машине только в верхний Князьград. В нижний отсюда не попасть, проходы слишком узкие.
— Да и хер бы с нижним, — буркнул я. — Мне в верхний надо.
— Тогда проедешь. Но тебя тамошние остановят.
— А это не ваша забота, охраннички. Сейчас вы меня пропустите, а после забудете, что я вообще был, поняли?
Мужики зависли с приоткрытыми ртами. Глаз из-за очков я не видел, и выражение их лиц мне было непонятно. Наверное, Знак Урода не стирал по приказу память.
— Никому про меня ни слова, ясно? — сказал я.
Вот теперь лица немного прояснились.
— Ясно…
— Тогда открывайте ворота́.
Они вернулись к стальным воротам, повозились с замками и запорами и принялись толкать в сторону, в паз. За заслоном моему взору открылся восходящий наверх пандус. В нижней его части с двух сторон чернели узкие двери.
Я тронулся с места. Пандус заворачивал налево, поднимаясь вверх. Ворота за мной охранники с лязгом заперли — возвращение будет нелегким. Подъем занял больше времени, чем спуск — глубина тоннеля здесь больше. Но все же я выбрался на поверхность и очутился на площади, окруженной одинаковыми двухэтажными заброшенным зданиями.
Нигде ни света, ни движения.
— Куда ехать, Ива? — спросил я.
— Посмотри налево.
Я подчинился и увидел сверкающие небоскребы. Со стороны Поганого поля их было не разглядеть из-за возвышенности. Самое высокое здание — игольчатая башня с мигающим красным глазом. Ее-то я различил до прогулки по подземельям.
Она была огромной, как башня Саурона в Мордоре. Выше Останкинской в Эру Тельца.
И, подобно башне Саурона и Останкинской башне (которая в свое время тоже мощно засерала мозги обывателям), квест-башня Князьграда превращает сиберийцев в зомби, грезящих о величии страны и не замечающих дерьма вокруг.
А я кто сейчас? Гэндальф? Для Фродо я слишком бородат и крупноват.
— Понятно… — сказал я.
Вывернул руль и поехал навстречу огням большого города.
— Ты поедешь на мусоровозе до самого города? — спросила Ива.
— А что? Других колдунов здесь вроде бы нет. Моя волшба работает. Зачем ходить пешком?
Ива промолчала.
Спустя минут пять в третий раз запищал долбанный индикатор батареи.
— Олесь, — заговорила Ива, — мне кажется, твой аккумулятор реагирует на излучение квест-камеры…
— Что значит “кажется”?
— Я не уверена.
И тут цифры на индикаторе замигали, сменяя друг друга в бешеном темпе, как спятивший таймер:
100… 99… 98…
— Да блин! — простонал я. — Батарея садится!
— Или это обратный отсчет, — предположила Ива.
— Какой еще…
— Подумай сам! — воскликнула Ива. — Эту батарею тебе дал Решетников, а он ненавидит Вечную Сиберию!
— И что? Он сделал из нее бомбу? Когда он дал мне эту батарею, мы с Витькой ехали в противоположном направлении.
— Он предполагал, что вы вернетесь.
— Херня какая-то… Слишком сложный план, чтобы совершить теракт в Вечной Сиберии с моей помощью…
— Слишком сложный для нормального, адекватного человека. А разве можно назвать адекватным Решетникова?