— Я служу в армейской разведке, знать противника — моя обязанность.
— Я в курсе, потому и обращаюсь к Вам. Мне нужны из числа русских офицеров несколько надёжных человек, способных выполнить определённую миссию у себя на родине.
— Хотите, чтобы я отобрал кандидатов для вербовки?
— Нет, нет, это не совсем то. Мне нужны не агенты, а союзники, единомышленники. Нам видится будущее Германии в союзе с Россией и Японией. Здесь, в Ингольдштадте, находится филиал «Германенордена», слышали о таком?
— Не приходилось.
— Вы будете посвящены в этот орден. Нужно, чтобы идеи «Германенордена» были восприняты русскими офицерами. Мир стоит на грани больших перемен, в России нам нужны не агенты, а люди, которые станут проводниками наших идей. Это должны быть перспективные офицеры, которые в самом ближайшем будущем займут места в высшем эшелоне русской военной власти.
— Это требует серьёзной работы.
— Естественно. Поэтому я и обратился к Вам. Мне рекомендовали Вас как серьёзного, грамотного разведчика.
— Но я служу в армейской разведке, мы решаем лишь оперативные задачи, а работа, которую Вы мне предлагаете, требует политического мышления.
— Я бы сказал, геополитического. Геополитика — вот какого масштаба работу я предлагаю Вам. Здесь, сейчас закладываются основы будущего устройства мира. От нас с Вами многое зависит.
То, что предлагал ему Хаусдорф, было бы несомненной удачей, нет, не для Генриха Зольднера, а для офицера русской разведки, Андрея Николаевича Краснова. Тогда он ещё не знал, что всего через пару месяцев, в феврале 1917 года, на смену монархии придёт разгул демократии. Бешеным вихрем пронесётся он по улицам городов и ворвётся в казармы и окопы, и то, что ещё недавно называлось русской армией, превратится во что-то непонятное, неуправляемое, не желающее подчиняться, где назначение командиров и планы сражений будут обсуждаться на общих собраниях рот, батальонов, полков. Чётко отлаженный механизм военной разведки просто перестанет существовать.
— Мир стоит на краю гибели, разве есть у него будущее?
— Будущее всегда есть. Но не всех оно устраивает. Нас не устраивает будущее Германии, каким видит его Британия и Франция. Будущее России туманно. Политический режим неустойчив, возможно, монархия падёт. Кто будет у власти завтра? В любом случае, нам нужны люди в окружении этой власти, которые повернут политику России туда, куда нужно нам, Германии. Нам нужно жизненное пространство, и мы будем расширять его на Восток. Мы создадим мощный трансконтинентальный блок, и тогда мы будем диктовать свои условия и Британии, и Франции, и Америке. Пленные, которые находятся здесь: и русские, и французы — прошли предварительный отбор. С ними можно работать. Вам предстоит отобрать из них тех, кто понесёт наши идеи в Россию.
— Для этого нужно вдолбить им эти идеи.
— Вот именно Вы этим и займётесь. Мы посвятим Вас в «Германенорден», а Вы приобщите их. Я приглашаю Вас сегодня на заседание ордена, с этого начнется Ваша работа.
Генрих понял, что вопрос об этом назначении был решён ещё до того, как его отправили в довольно странную командировку, сопровождать русских пленных офицеров, в результате которой он стал членом тайного общества, где вызревали основы будущего устройства мира. В 1918 году на основе «Германенордена» будет создано общество Туле, названное по имени мифического острова, столицы древних ариев, а позже, оно перерастёт в тайное общество Аненербе (наследие предков), возглавляемое Гиммлером.
Из всех русских военнопленных Генрих особо выделил молодого подпоручика Михаила Тухачевского, отличающегося амбициями Бонапарта, несомненной личной храбростью, граничившей с авантюризмом, и острым, оригинальным умом.
— Скажите, господин подпоручик, — спросил его Генрих во время одной из бесед, — каким Вы видите будущее вашей страны?
— России нужно избавиться от предрассудков, отбросить всё старое, весь хлам, запретить религию. России нужна сильная личность, способная перевернуть её.
— Кого же Вы представляете в роли этой личности?
— В настоящее время в России нет таких личностей.
— А Ленин? Большевики?
— Если Ленину удастся избавить Россию от предрассудков, сделать её сводной и сильной державой, я пойду за ним.
— Вы разделяете убеждения большевиков?