Удар по «Перевалу» и перевальцам сейчас необходим. Необходим вдвойне, потому что перевальцы после продолжительного затишья вновь зашевелились. В основном — мертвецы для революции (правда, в «Перевале» есть груша писателей, которая только организационно связана с «Перевалом», например Малышкин, Иван Катаев и др.), перевальцы начинают развертывать свою работу. «"Перевал” организует в начале марта поездку ряда писателей, — пишет “Литературная Газета” (№ 9 от 9 марта 1930 г.), — в Брянск для проведения литературных вечеров, и даже в ближайшем будущем при клубе ФСП открывается литературная консультация «Перевала» для начинающих писателей».
Чему хотят учить начинающих перевальцы — проповедники «христианства», «чистых образов» и т.д.?
Тому, что они делают сами, т.е. петь песни о далеком, невозвратном, славить всё, только не социалистическую революцию, учить вместе с пушкинским Сальери, что «искусству не нужны мертвецы».
Да, но если искусству не нужны мертвецы, под чем подписывается двумя руками Лежнев, то почему они нужны социалистической революции? Почему они не погребены, а продолжают на протяжении ряда лет интенсивно разлагаться, отравляя революционный воздух эпохи махрово-реакционным, пошлым, мещанско-обывательским зловонием?
(М. Гребенщиков, «Комсомольская Правда» 8 марта 1930 г., № 56/1444)
Перевальцы, возмущенные этой статьей, немедленно послали в «Литературную газету» письмо, которое называлось «Против клеветы». Оно появилось в номере 56 от 10 марта 1930 года. В письме говорилось:
«… Вся статья построена на совершенно голословных, глубоко клеветнических выпадах, имеющих целью политически дискредитировать «Перевал» как организацию».
Дальше письмо сообщало, что «Перевал» оставляет за собой право в ближайшее время дать подробный разбор этого пасквиля, который не нуждался бы в ответе, если бы не был напечатан в такой газете, как «Комсомольская правда», где редакция сочла нужным украсить его возмутительными заголовками и поместить свое разъяснение в духе самой статьи. Заканчивалось это письмо так:
«До опубликования этого разбора «Перевал » выражает свой протест перед лицом советской общественности, считая, что приемы подобной «критики» затрагивают не только тех, в кого они метят, но и всю нашу литературную общественность в целом».
Письмо подписано членами совета и актива «Перевала»: И. Катаев, Б. Губер, А. Новиков, А. Малышкин, Н. Зарудин, П. Павленко, Д. Горбов, П. Слетов, Е. Вихрев, А. Лежнев, Н. Смирнов, С. Пакентрейгер, Г. Глинка, Н. Замошкин, В. Кудашев.
17 марта 1930 года в «Литературной газете» появился яркий и остроумный ответ «Перевала» на статью М. Гребенщикова. Озаглавлен он «И др., и пр., и т.д.». Перевальцы сумели постоять за себя. Но они, по-видимому, не сразу поняли, что дело совсем не в Гребенщикове и даже не в «Комсомольской правде», что статья «Непогребенные мертвецы» предварительно согласована с отделом печати при ЦК ВКП (б) и является лишь зачином для серьезной и окончательной «проработки» школы Воронского.
Редакция «Литературной газеты» хотя и поместила ответ перевальцев, но на той же полосе от себя сурово осуждает «Перевал» за то, что вместо пересмотра своих позиций он ограничился выпадами «тоже на весьма низком уровне» и даже не попытался разобраться в ряде серьезных вопросов, поднятых тов. Гребенщиковым. Кончается редакционное нравоучение угрожающим предложением: «”Перевалу” необходимо пересмотреть свои позиции».
Вслед за выступлением «Комсомольской правды» одна за другой начинают появляться в советской периодике статьи о «реакционной» группе Воронского.
В Доме Печати была организована первая дискуссия о «Перевале». Здесь собрались все ВАППовские критики и журналисты. Перевальцы тоже были приглашены в своем полном составе, но пришло не более десяти человек. Это в основном те же имена, которые подписали письмо «Против клеветы». Но даже из них отпали наиболее осторожные: Павленко, Кудашев, Новиков и Малышкин.
Горбов и Лежнев блестяще владели искусством устной полемики. Зарудин, Губер, Слетов и Катаев тоже умели не только писать, но и говорить. Сражение велось в самом ожесточенном тоне. То и дело подавались реплики с мест, которые нисколько не мешали Лежневу и Горбову: оба они моментально и всегда остроумно отвечали на выкрики с мест, как бы отбрасывая летящий в их сторону мяч, и как ни в чем не бывало продолжали свое выступление. Ортодоксальные позиции вапповцев держались преимущественно на казенных штампах готовых понятий и представлений. Реплики с мест, на каковые перевальцы тоже не скупились, мешали говорить Ермилову, Новичу и некоторым другим противникам «Перевала». Председатель собрания сделал предупреждение Горбову и Лежневу, что в случае дальнейших реплик с мест он лишит их права участия в дискуссии. Горбов заявил, что прекратит свои реплики только в том случае, если вапповцы тоже будут воздерживаться от таковых. Однако страсти разгорались, и крики с мест шли с обеих сторон. Когда председатель поставил на голосование вопрос о лишении Горбова и Лежнева права голоса, то аудитория невольно была покорена остроумием перевальских теоретиков, и явное большинство голосовало против предложения президиума. Однако подсчет рук производили представители ВАППа, и председатель к общему изумлению заявил, что большинством голосов его предложение принято. Тогда все перевальцы немедленно поднялись и покинули собрание.