Мой волосатый облик страшен
Для юных дев и добрых жен.
Верблюжьей шерстью препоясан,
Постом суровым изможден.
Не улыбаясь и не плача,
Свой буйный укрощаю нрав,
Пророчествуя наудачу,
Всеведения не стяжав.
По малодушию и чтобы
Страстного избежать венца,
Средь мира алчности и злобы
Глаголом я не жег сердца.
Раб нерадивый и лукавый,
Но на челе моем печать.
Мне пред Престолом Божьей славы
За всё придется отвечать.
Искать ли у людей опору,
У всех, которым не помог?..
Упрямо поднимаюсь в гору,
Сандалии срываю с ног…
Сомнения томят и жалят.
Навек заграждены уста.
Стою без сил и без скрижалей
У негорящего куста.
Я
Страстными волнами намыта
Юности смелой ладья.
Изо всего алфавита
Лаврами славы увито
Слово короткое «Я».
В самости чуя победу,
Ячеством упоены,
Миру хотим мы поведать
Плод гениального бреда:
С явью сплетенные сны.
Ну, а потом понемногу,
Оравнодушив к себе,
На боковую дорогу
Сходим от бурь и тревоги
И не перечим судьбе,
Чтоб в безысходности лени,
Чувств не тревожа шестых,
Вне четырех измерений
«Я» стало тенью сомнений,
Звуком ошибок былых.
НАДЕЖДА НЕНАДЕЯННЫХ
Хоть укрощен порыв,
Как бег коня на корде,
Рассудок наш строптив –
Идет по кругу гордо.
Но сколько ни крути,
Бессмысленно движенье.
К спасению пути
В молитве и смиренье.
Всем нам поможет смерть
Распутать петли тлена,
Круги преодолеть
Из тлена встать нетленным.
Лишь здесь, в тисках судьбы,
Средь судороги странствий,
Мы – времени рабы,
Распятые в пространстве.
ПОРТРЕТ
В. О.
Быть американкой
Ей не по нутру:
Вместо храмов – банки,
Вместо счастья – труд.
Тонкая, как птица
Из волшебных стран;
Только не летится
Ей за океан.
Как в сухом болотце,
В непроглядной мгле,
Тяжко ей живется
На родной земле.
Она в дымке грустной,
Мучаясь, любя,
Безраздельно русской
Чувствует себя.
Что же делать, братцы,
Я ей не судья,
Мне ведь тоже снятся
Дальние края.
ЧАРЫ
Много всяких див на свете,
И растет из года в год
Удивление в поэте
Перед дивами красот.
Диву он дается всюду,
Дивных звуков полон он,
Обыдённости и чуду
В равной мере удивлен.
Дивам счастья и напастей
Жизнь его обречена,
Дивам страха, дивам страсти,
Дивам творчества и сна.
Удивление и диво,
Диво дивное в стихах,
А без дива молчаливо
Обитает он впотьмах.
Есть нелепости в поэте
И невзрачен он на вид, —
Всё же в нем до самой смерти
В вихре див душа дрожит.
«ОНИ»
Средь суеты и шума
Их тьмы, их биллион.
Упорны и угрюмы,
Они со всех сторон.
Весь мир вокруг заполнив,
Невидимы для глаз.
Они собой довольны
И ненавидят нас.
Злорадствуют в несчастье,
Подбрасывают яд,
Доносят по начальству
И в телефон сопят.
Повсюду козни строят,
Сбивают нас с пути.
Глухой ночной порою
Ты с ними не шути.
Они нас затравили,
Поссорили с судьбой,
И дьявольской их силе
Мы проиграли бой…
Безволен, безоружен,
Вдруг понял я сейчас:
Их больше нет снаружи,
Они вселились в нас.
СОБЛАЗНЫ
Вырыты, вздыблены
Корни исконные:
Розанов выболтал
«Уединенное».
Дрогнули истины
Нравоучения:
С бездной таинственной
Сладко общение.
Манит опасное,
Завороженное
«В мире неясного
И нерешенного».
КРЕЙЦЕРОВА СОНАТА
Мы играли без морали,
В неге страстной преуспев,
Но оставить не пора ли
Пустоцвет для полудев.
Помпой жизни поработав,
Словно в бурю на челне,
Отдыхаем беззаботно
Где-то в сказочной стране.
Ни борьбы, ни просьб не надо,
Упоения полны
Измождения услады
И услады тишины.
Обессилевшая, вскоре
Нить сознанья порвалась,
А вдали шумело море,
Недоступное для глаз.
И во сне, средь тьмы беззвездной,
Видел я в чаду густом,
Будто мне из адской бездны
Лев Толстой грозил перстом.