Честно говоря, в сравнении с прежними так оно и было.
Мистер Гамильтон, которым Элинор не могла не восхищаться украдкой, всегда был неизменно учтив. Был он также и щедр, но Элинор не на что было тратить деньги, и нечаянные премии она относила в банк, планируя однажды начать копить на… что-нибудь. Мечты ее никогда не простирались слишком далеко. Миссис Гамильтон также была необыкновенно щедра и выгодно отличалась от прежних хозяек. Она настояла в первую же неделю, что оплатит платья Элинор, хотя так и не было принято, и даже пыталась пару раз отдать что-то из своих вещей. Платьев у миссис Гамильтон было великое множество, светлых, ярких, восхитительных совершенно, но Элинор неизменно отказывалась. Она оставалась верна своим строгим немарким нарядам и только радовалась, что может себе теперь позволить ткань отличного качества и тщательно заделанные швы. Новые платья сидели точно по фигуре, нигде не врезались, не натирали, и шерсть не кусала целый день кожу – как было с одеждой, которую приходилось носить в пору работы у прижимистых Эллисонов. Что до невзрачности нарядов, Элинор всегда старалась знать свое место.
А еще она старалась не лезть в чужие дела, не совать свой нос куда не следует и, уж конечно, не разносить сплетни. Этим она выгодно отличалась от горничных, болтливых и бестолковых, которые сменяли друг друга, недолго задерживаясь на месте. Миссис Гамильтон, при всех ее прочих достоинствах, совершенно не умела выбирать прислугу. Впрочем, это уж точно было не дело Элинор, и она предпочитала держать свое мнение при себе.
За эту семью Элинор намерена была ухватиться цепко, ведь на прежних местах работы она недолго задерживалась, и это могло создать ей не лучшую репутацию и проблемы в будущем. Хватало уже и того, что пришлось скрывать некоторые подробности своего прошлого. Какие бы мелкие недостатки ни могли сыскаться у Гамильтонов, они ни в какое сравнение не шли с тем, что мистер Суонси, первый работодатель Элинор, делал ей самые непристойные предложения, притом – в присутствии миссис Суонси, которая и бровью не вела. У Суонси было трое крикливых детей, две беременные горничные, и жили они в глуши. Попробуешь позвать на помощь – никто тебя не услышит. Элинор продержалась у них не больше трех месяцев. Потом был мистер Гарднер, который в объявлении называл себя «почтенным вдовцом с двумя прелестными малышами», а оказался престарелым повесой со сворой охотничьих собак. И, наконец, Эллисоны, которые вполне устраивали бы Элинор, если бы не урезали ее жалование за малейшую провинность, да просто за косой взгляд. Нет, Гамильтоны были ее счастливым билетом, настоящей удачей в жизни. Да и с Джеймсом она легко поладила.
Мальчик был при всей непоседливости славный и удивительным образом походил на отца. Пусть не внешне, он скорее унаследовал миловидное круглое лицо и румяные щечки своей матери. Но по характеру Джеймс был вылитый мистер Гамильтон: обаятельный и способный растопить женское сердце с первого взгляда. Когда они гуляли по парку, не проходило и пяти минут, как вокруг собиралась толпа матрон, чтобы поахать и угостить юного мистера Джеймса леденцом или пакетиком орехов. Мальчик принимал это внимание как должное, а Элинор, хоть и понимала, что должна привить ему хорошие манеры и научить пристойному поведению, сама не могла сопротивляться.
Совершенно не могла сопротивляться.
Элинор стянула перчатку, она терпеть не могла прикосновение скользкой ткани, и смахнула с ресниц набежавшие слезы.
– Вам как обычно, мисс Кармайкл?
Элинор растеряно оглянулась, не сразу сообразив, где же находится. Ах, все верно. Булочная. Сегодня утром она встала, позавтракала и пошла привычным маршрутом, и ноги сами вынесли ее к булочной на углу. Здесь они с Джеймсом всегда покупали немного хлеба, чтобы накормить птиц в парке.
– Д-Да, Джимми, – выдавила Элинор, натягивая перчатку.