Тоннель расширился, и я обнаружил, что могу в нем стоять. Здесь лишайник светился в темноте, отбрасывая отблески на отвратительные стены. Читать при таком свете я бы не смог, но он позволял ориентироваться.
Я бы все отдал за коптящий, скверно сделанный факел.
В конце концов я повернул за угол и увидел солнечный свет. В конце тоннеля находился выход из канализации. Запахи морской воды и гниющей рыбы – очаровательные ароматы гавани – смешивались с вонью отбросов.
Тераэт протиснулся вперед и ухватился за большую металлическую решетку. Он дернул за прутья, но не отпустил их, не давая им громко лязгнуть. К этому моменту я уже понял, что его мать, Хамезра, все еще с нами. Тераэт знаком приказал нам следовать за ним.
Хамезра тоже сбросила с себя накидку. Тераэта я уже видел, но сейчас у меня впервые появилась возможность рассмотреть хрупкую «матушку» Черного Братства.
Ее облик удивил меня: я всегда считал, что ванэ не стареют. Годы так иссушили и согнули Хамезру, что сейчас она была не выше куурской женщины. Под светлыми волосами – редкими, посыпанными пудрой – виднелась покрытая темными пятнами кожа, туго натянутая на черепе. Если у ее сына Тераэта кожа была цвета чернил, то Хамезра выглядела как пергамент, на который они пролились. Глаза у нее были словно у демона – серебристые, без зрачков и видимых белков. Я не мог бы сказать, считали ли ее уродливой или прекрасной в юности; сейчас ее лицо было покрыто таким количеством морщин, что строить предположения казалось бессмысленным.
Я подавил в себе желание спросить, есть ли у нее хижина в темном лесу и что ей нравится больше – ребра или ноги жареных детей. Если бы она сказала, что она Сулесс, жена Чертхога, и богиня зимы и коварства, я бы поверил ей беспрекословно.
Хамезра заметила мой взгляд и улыбнулась – нелепо, беззубо. Она подмигнула мне, и внезапно из ванэ превратилась в старую каргу, в торговку рыбой. Изменилась не только она: Тераэт стал коренастым куурцем, истощенным и жилистым, с покрытым шрамами лицом.
Я задумался о том, как теперь выгляжу я сам – ведь иллюзия наверняка распространялась и на меня.
Тераэт и старуха посмотрели друг на друга, словно разговаривая без слов. Тераэт вздохнул и схватил меня за руку.
– Идем.
Его голос раскрыл изъян в иллюзии: он доносился откуда-то над его головой. Оставалось надеяться, что никто этого не заметит.
– Куда мы направляемся? – спросил я.
Тераэт нахмурился.
– Нам все еще грозит опасность.
Ванэ вышел наружу и углубился в толпу. Сделав несколько шагов, я вдруг понял, что старухи Хамезры с нами нет. Я потерял ее из виду и хотел спросить, пойдет ли она с нами, но узнавать об этом следовало у Тераэта.
А пока подобные расспросы ничего мне не дали.
Тераэт с головокружительной скоростью потянул меня сквозь толпу. Я уже не знал, где я нахожусь, и понимал лишь, что мы идем к одному из кораблей. Тераэт потащил меня по трапу, мимо моряков и ряда закованных в цепи рабов. Я подавил в себе желание убить надсмотрщика, который вел их на борт корабля, – в любом случае, оружия у меня не было.
– Чем могу помочь? – спросил знакомый голос.
Я обернулся – в удивлении и ярости.
Это был капитан Джувал. Я снова оказался на борту «Страдания» – корабля, перевозившего рабов, который доставил меня из Куура в Кишна-Фарригу. Именно Джувал приказал заковать в цепи мою душу. Куурцы могут попасть в рабство – обычно за долги или за преступления, но таких рабов не должны продавать за пределы империи. И куурцев уж точно не отвозят на юг и не продают в Кишна-Фарриге. На юг куурцы никогда не отправлялись[22].
Когда Джувал вывез меня из Куура, я был без сознания. Я так и не выяснил, почему Джувал нарушил законы Куура, купив меня, и сколько он заплатил. Подозреваю, что нисколько. Вероятно, ему самому выдали металл за то, чтобы он посадил меня на весла и заморил непосильным трудом. И он с радостью попытался исполнить поручение.
Капитан Джувал не входил в число моих самых любимых людей.
Но сейчас он скользнул по мне взглядом, не узнавая.
– Спасибо, капитан, – с поклоном сказал Тераэт. – Мне говорили, что именно ты можешь быстро доставить нас в Жериас.
Капитан Джувал, которого сейчас занимала только погрузка товаров, лишь на миг взглянул на принявшего чужое обличье ванэ.
– Сколько человек?
– Трое, – ответил Тераэт. – Моя семья. Мать слаба здоровьем, но мне сказали, что источники в Саоло-оа-Колаке, возможно…
– За каюту я беру двести ордов. – Джувал по-прежнему более пристально следил за грузом, чем за разговором. – Пища – по двадцать ордов с человека за всю поездку.
22
«Отправиться на юг» – куурский эвфемизм, означающий «умереть». Полагаю, что он связан со злополучной попыткой императора Кандора захватить южное королевство Манол.