— Но ведь Советский Союз обращает техническое превосходство на цели мирные. Американский капитал не может помириться с успехами советов. Там все приспособлено к молниеносной мобилизации технических средств! — ответил Радин. — Если бы им стал известен секрет теотона…
— Держитесь на чеку! Большой ценой заплатят буржуа за тайну «Фантазера»… Смотрите, не попадитесь!..
Вдруг с резким гулом взметнулся к небу бенгальский контур фантастического корабля. Горящий фейерверк застыл в высотах, затем метнулся к западу и с треском разорвался. Дождь красных, синих, желтых искр посыпался в Неву.
— Салют! Салют!
— Внимание!..
— Начало!.. — катилось по рядам.
Почти неотличимо от света пасмурного дня сияли доковые фонари.
— Идемте!
Капитан и Ибрагимов направились к верфи, где, выстроившись, стояла команда «Фантазера». На глазах восторженных зрителей они надели водолазные костюмы.
Играл оркестр. Десятки тысяч собравшихся наблюдали за каждым движением участников необыкновенной экспедиции.
Огни везде погасли. Электроход блистал теперь один. Будто сияло небесное светило — так ровен был излучаемый «Фантазером» свет. Отдельных источников лучей — прожекторов — заметно не было. Всей массой, всем остовом своим блистал прозрачный электроход. И казалось, будто бледными пятнами покрылся он, когда отряд экспедиции погрузился в его чрево.
Вся набережная, до самых отдаленных уголков, наполнилась ликующими звуками. Сотни громкоговорителей выбрасывали слова ораторов, раз’ясняющих значение того, что сейчас происходило.
Отделившись от дока, «Фантазер» плавно качнулся в воздухе, с нарастающей скоростью уносясь к облакам. Ни одного огонька! Только спокойный овал дирижабля расточал ослепляющие лучи, меркнущие по мере удаления и трепещущие, как мерцание звезд…
Полотнища туч разорвались. Народился июньский месяц. Ниже его переливался фосфорическим блеском электроход.
Над городом хмурились сумерки. Город тонул во мраке. Но никто не замечал разливающейся тьмы. Взоры всех обращены были кверху, туда, где гигантской мельницей кружился воздушный корабль. Еще минута — и едва заметная искорка погасла. Лунный свет озарил Неву.
Вырастающий и разгорающийся «Фантазер» метеором скользнул в угрюмые волны. Мутнеющие блики брызнули по водной поверхности. И все исчезло.
Столпившиеся на набережной замерли. Взоры всех невольно тянулись к едва уловимой полоске подводного света. Подобно молнии чертила она поверхность. Вдруг фейерверком вспыхнуло изображение сказочного корабля, но далеко от места его падения.
— Это он! «Фантазер»! — пронеслось гулом по набережной.
Оттуда уже на двух моторках приближалась к берегу команда.
Городские огни снова зажглись.
Сопровождая изобретателя и строителей электрохода, отряд направился с набережной во Дворец Труда: в честь от’езжающей экспедиции устраивался банкет. Встреча носила интимно-товарищеский характер. Приветствия трогали простотой, глубокой уверенностью в ожидающих экспедицию успехах.
Аудитория состояла наполовину из гостей-иностранцев. Большинство их являлось выходцами из Латинской Америки. Изможденный вид их вполне подтверждал сообщение утренних газет, извещавших о том, каким издевательствам и лишениям подвергались они в тюрьмах за простое участие на конгрессе профсоюзов капиталистических Соединенных Штатов. Им удалось бежать в СССР на одном из мятежных крейсеров, принимавших участие в подавленном восстании.
Только сегодня прибыли они в страну советов и сразу попали на торжества, посвященные экспедиции…
Многое увидели они сегодня. И вполне понятным было выступление старика-мексиканца, горячо говорившего:
— Вот, товарищи, как применяются в СССР научные достижения. Не в милитаристских целях, не ради вооружений… Как видите, едва только стало возможным, в первую очередь снаряжается научная экспедиция. По сметам наших правительственных учреждений на научные изыскательные работы отпускаются в тысячи раз меньшие суммы, нежели на военное дело. Представьте, что можно было бы сделать, если бы средства, затраченные только на одну последнюю бойню, были направлены на цели культурной революции!
После ужина группа американцев решила совершить небольшую экскурсию. Ибрагимов и Радин присоединились к ней. Капитану тем более улыбалось это, что он и сам не раз подумывал об этом, а времени в его распоряжении оставалось немного: на следующий день экспедиция уходила из Ленинграда.
Шумной гурьбой высыпали экскурсанты из Дворца Труда. Достаточно было свернуть в ближайшую боковую улицу, чтобы серия самых разнообразных впечатлений привлекла их внимание.
Прежде всего поразило иностранцев полное отсутствие на улицах транспортных средств. Это было ново для «отсталого» СССР, каким рисовала его все время капиталистическая печать САСШ.
— В городах СССР земля прежде всего для пешеходов! — разрешил их недоумение «проводник. — Для авто, железных дорог, трамваев и прочих машин — двумя ярусами ниже! — Он, смеясь, указывал на тоннель: — Иначе разве можно, было бы здесь перейти на противоположную сторону?
— Или вот, смотрите! — воскликнул Радин, поддерживая оступившегося Ибрагимова и сам чуть не падая вместе с ним.
Над небоскребами возвышались громадные воротообразные мачты. Провода пересекались в различных направлениях. Над домами мелькали подвесные трамваи, в высоте извивались аэропланы, реяли в воздухе парашюты, на которых о курьерских авиэток выбрасывались пассажиры. Ежеминутно с плоских крыш взвивались по вертикалям аэромашины. Другие так же уверенно опускались. Аэродромы отжили свой век давным-давно.
Оглянувшись, Ибрагимов заметил, что, кроме Радина, возле него нет никого.
Как они отстали от экскурсии? Ни они ни экскурсия сейчас не двигались. Как же могло отделить их друг от друга расстояние без малого в километр?!
Он невольно двинулся с места, желая вернуться к отставшим. В то же мгновение он ощутил легкий толчок и, стремясь сохранить равновесие, остановился. К крайнему своему изумлению, он начал обгонять стоящего капитана.
— Вот в чем дело?! — расхохотался он, глядя на опешившего моряка: —Да ведь мы с вами шагнули за эту границу!
Тротуар оказался разделенным углублениями на три дорожки. Они, не заметив, шагнули на различные движущиеся плоскости его.
— Я читал об этом нововведении, но упустил это из виду.
Капитан укорял.
— Ну, я-то провинциал! А вы, человек с высшим образованием, и вдруг не знали таких простых новшеств!
Уже успевший, несмотря на свою молодость, составить себе крупное ученое имя, Ибрагимов оправдывался:
— Я ведь учился-то в N-ске…
И он назвал один из мелких окружных городов Дальневосточной области.
— Не приходилось бывать раньше в столицах.
Они углубились в лес. Перед ними расстилалась аллея, окаймленная с обеих сторон густою зарослью хвойных деревьев. Закрытое облаками небо едва мутнело, в аллее разливался исходивший из невидимых источников мягкий фосфорический свет. Если бы не хмурый небосклон, можно было подумать, что это светила из-за прозрачных туч луна.
Капитан молчал. Воспоминания далеко ушедшей юности охватили его.
Как не похож был нынешний Ленинград на тот, который покинул он в 1913 году!
Перед глазами капитана всплывали картины, виденные им накануне. Он опускался в подземную часть города, Гигантская галлерея открывала свои подземные ходы. Пересекаясь во всех направлениях, образовывая залитые молочным светом площади и улицы, кипел обыденной жизнью «нижний» Ленинград.
Легкие порывы свежего надземного ветерка ласкали сейчас его щеки так же, как и там, в человеческом муравейнике.
— Лет сорок тому назад приходилось бывать мне здесь, — сказал Радин. — Насколько я могу ориентироваться, места эти представляли собою тогда городскую свалку. Разило кругом ужасно!.. А близлежащие улички кишели хулиганьем, накипью темного прошлого… Разве можно было пройтись так в те времена? Финка в бок — и готово… Вы, небось, и понятия не имеете… Словечки!.. Язык — показатель культуры.