Г. Берсенев
Погибшая страна
Нет таких отдаленных явлений, до познания которых нельзя было бы достичь…
I
Летом 19.. года спускали в Ленинграде на воду глубоководное судно. Не только конструкцией, но и видом своим «Фантазер» (так назывался корабль) не напоминал ни одного из современных морских гигантов. Прозрачный цилиндрический корпус электрохода был приспособлен и к путешествиям под водой, и к поверхностному плаванию, и к передвижению на суше, и даже к высоким заоблачном полетам. Один поворот выключателя — и дирижаблеподобная подводка превращалась в могущественный танк, стекловидный остов которого мгновенно покрывался стальным футляром с зубчатыми шестнадцатигранными колесами.
Перед доком толпились делегации. Шумный говор, восторженные восклицания обличали представителей многих народностей. Здесь находились и русские, и англичане, и немцы, и многие другие. Вряд ли на торжестве не была представлена хотя бы одна из европейских республик.
Самой оживленной была корпорация научных деятелей. Поместившись около верфи, ученые внимательно следили за подготовкой к спуску. Здесь сошлись люди, известные друг другу по заслугам, но незнакомые. Естественно, встреча рождала темы для разговоров. Разноплеменность не играла роли: один язык, подобный современному «эсперанто», объединял всех.
Вечерело. Док озарялся огнями. Вырезались сказочные очертания колоссов-построек в мазках зари.
Капитан Радин, выдержанный и скупой на слова, сегодня был необычайно словоохотлив. Слишком необыденными были впечатления, чтобы не обменяться мыслями с товарищами. Внимание морского волка поглощала не многоязыкая толпа, не готовящееся торжество, превосходившее все виденное до сих пор. Он с головой был поглощен другим. Уже не одни сутки провел Радин в стекляризованном остове подводного судна, обучаясь сам и обучая команду. Несколько дней беспрерывного изучения не могли сгладить грандиозности впечатлений.
Еще не стала прозаичной идея изобретателей аэроподводки.
Острота гениальных открытий стирается только после того, как люди привыкают к использованию изобретения. Тогда сразу спадает завеса новизны, гениальности. К открытию привыкают, считают его естественным, ничем не поражающим.
Капитан Радин не обрел еще такого отношения к «Фантазеру». Поэтому-то он с беспокойством и думал теперь о том, как он справится с новым судном в морских глубинах?..
Около тридцати лет тому назад капитан был в последний раз в столице Севера. Почти ничто не напоминало теперь прежнего Ленинграда. На месте знакомых трех — четырехэтажных домов высились своеобразной архитектуры небоскребы. Будто грандиозные декорации заслонили вспоминавшиеся очертания улиц. Однако не только дома, но и заводские сооружения, иное расположение скверов, улиц и площадей — все стирало меркнущее представление о прошлом.
Если и лепились кое-где еще затерявшиеся постройки первых лет революции, то они так же нелепо и рахитично выглядели среди своих соседей, как в наши дни одноэтажная деревянная хибарка среди десятиэтажных домов.
Понятно, Радин ожидал перемен. Не пассивным свидетелем реконструктивной эпохи являлся он. Но там, в его родном Архангельске (кстати сказать, тоже переродившемся за последние десятилетия), все изменялось на его глазах, год за годом, резких перемен не замечал он.
— А здесь? Только взгляните! — говорил капитан познакомившемуся с ним физиологу Ибрагимову.
Феерические очертания зубчатых и плоскокрыших башен, буйная паутина антенн, сетчатые виадуки перекидных мостов, причальные мачты для аэростатов — разве это походило на то, что было в двадцатых годах двадцатого века?
В провалах, в сумраке расплывающихся этажей гигантскими цикадами кувыркались расточающие свет самолеты. Над оловянной ширью Невы реяли эскадрильи разноцветных авиэток, маневрировали сотни речных скорлупок — судов.
Высоко в небе, почти на границе перистых облаков, где ломались щупальцы прожекторов, таяли красочные буквы «USSR».
Отражаясь огнями в реке, сгорал цветистый фейерверк.
— Я опасаюсь только одного — агрессивных действий Американских Штатов! — сказал капитан. — Изобретение «Фантазера» заставит призадуматься заатлантических буржуа!
— Во что после этого превращается их морское могущество!? — возразил Ибрагимов.
— Но ведь Советский Союз обращает техническое превосходство на цели мирные. Американский капитал не может помириться с успехами советов. Там все приспособлено к молниеносной мобилизации технических средств! — ответил Радин. — Если бы им стал известен секрет теотона…